Зимние наваждения - страница 13
[1] Примерно 1 час 45 минут (сутки на Голкья длятся около 28 часов).
Глава 3
***
«Здравствуй, Аю!» — безмолвная речь матери застала Аю врасплох, как удар по затылку… Не важно! Аю чуть не поперхнулась кашей, и это тоже не важно. Она уже и не ждала… — «Здравствуй, дочь».
«Здравствуй мама! Здоровы ли вы с батюшкой? Легки ли ваши пути, хорош ли товар, обильна ли выручка?» — Аю старательно складывала мысли-слова, подкрепляя их колдовской силой. У неё получалось, мама должна быть довольна!
«Ты теперь умеешь говорить, а не только слушать? Хорошо, Аю. Очень хорошо. А скажи-ка мне, правда ли, будто в доме Кузнеца таится чужак Иули, именуемый Нимрином?»
«Правда!» — Аю ответила, не раздумывая. Она даже не вспомнила, что Лемба строго-настрого велел хранить это в тайне. Дочь да не утаит ничего от матери: так её учили и выучили.
«А всегда ли Нимрин пребывает под сводами дома? Или выходит в снега?»
Аю ответила так подробно, как только смогла:
«Выходит. Охотится на белянок и поднимается к Зачарованному Камню. Сидит там по полдня, а колдовать всё равно разучился. Лишился он колдовского дара после песни Равновесия».
«Очень хорошо, Аю. Как только Иули Нимрин выйдет из дома, пришли мне зов немедля».
Дочь должна исполнить любое материнское поручение, иначе ей и жить незачем. Аю в отчаянии, что не в силах исполнять все-все-все поручения, как должно. Что не в силах предугадать, предвосхитить материнскую волю:
«Но я же не слежу за ним, мама!»
«А ты проследи! И не сболтни никому, что я беседовала с тобой. Проболтаешься, умрём мы с отцом. И ты тоже умрёшь. Молчи, следи и пришли мне зов. Ты поняла меня, Аю?»
Мать пригрозила, и Аю уже умирает: за себя, за родителей. Нет сил думать, что с ними со всеми происходит на самом деле! Аю заслоняется от ужаса нерассуждающей покорностью:
«Да, я прослежу за Нимрином, мама. Прослежу и пришлю тебе зов, как только он выйдет в снега. Только не сегодня. И вряд ли завтра. У нас тут запуржило».
«Хорошо, Аю. Я жду».
Аю всё-таки дерзнула спросить:
«Мама, где вы?»
«Далеко. Но мы скоро увидимся, дочь. Исполнишь моё поручение, приблизишь нашу встречу».
Мать больше ничего не сказала, не попрощалась, и Аю не стала доламывать свою несчастную голову родственными благопожеланиями. Ей же ещё следить за Нимрином! Пока снега улягутся, она придумает, как это лучше сделать.
Аю бегом вернулась к себе, встретила взгляд из зеркала — замерла. Ей вдруг пришло на ум, что она творит что-то не то. Наговорила лишнего, раскрыла не принадлежащую ей тайну. Собирается следить за гостем дома, который прячется здесь от некой опасности… Но ведь не может же опасность исходить от мамы! Мама сказала, сама в опасности! В какой? Почему? Раз не сказала, значит, не важно. Важно скорее исполнить её поручение! Аю присела на лежанку и закрыла лицо руками. Голова шла крýгом, будто она заболела, или кто-то подсыпал ей в кашу марахской травы.
Охотница легла, поплотнее укуталась в шкуры. Её мелко трясло, накатывала сонливость, и в то же время хотелось сорваться с места, бежать куда-то. Замереть или бежать? Бежать или замереть? Она всё-таки ненадолго забылась дремотой, потом подскочила, как встрёпанная. Уставилась в зеркало.
Она должна признаться Лембе, что нарушила его веление. Веление главы дома, мужа, любезного… Любезного ли? То ли луна темнеет, то ли вдруг он ей постыл, но даже думать о его ласках противно! А ведь и ему Аю не любезна! Любезна — не Аю. Сколько раз, забывшись, он величал её Яли? К мёртвым и мудрым не ревнуют, Тунья всегда так говорит. Но Тунью-то муж не валял по шкурам вместо другой женщины! Тунья не ведает, каково это! Аю снова упала на лежанку, сжалась в комок и зарыдала. Ей было так худо, что казалось, она умирает, и ей хотелось перестать быть. Но мёртвая Аю не исполнит материнское поручение, а должна…
***
С кухни Ромига отправился в кузницу. Вернувшись домой, мастер Лемба трудился там каждый день, не давал роздыху ни себе, ни подмастерьям. И гостю позволял помахать молотом на подсобных работах.
Но сегодня Ромига явился к Лембе не ради физических упражнений. «Любой гарка, в самой убогой деревенской кузне, должен уметь сковать себе приличный нож». Ромига помнил эти слова, помнил, чему его учили, и нуждался в оружии взамен утраченного. Хотя бы нож! Лучшее приближение к правильному навскому ножу, какое он сможет изготовить своими руками.