Зимний дом - страница 51

стр.

Добравшись до конца лестницы, Майя ухватилась за столб и ощутила приступ такой лютой ненависти, что у нее закружилась голова. Она чувствовала, что Вернон поднимается следом. Когда они перебросились словами, Майя всем нутром поняла, какая же она перед ним букашка. И снова прокляла себя за бессилие и то оцепенение, в которое ее повергал взгляд мужа.

— Хватит, — прошептала она. — Я больше не…

Вернон бросился на нее, пытаясь застать врасплох, но Майя инстинктивно пригнулась и вцепилась в столб. И тут до нее дошло, что муж пьян прямо-таки мертвецки! В душе вспыхнула крохотная искорка надежды. Увидев в глазах Вернона ярость, Майя начала быстро, но осторожно спускаться по лестнице. Выражение лица у Мерчанта было таким, что она не смела поднять взгляд. Вернон спотыкаясь устремился за ней и вцепился в темно-синие кружева. Майя резко развернулась, мельком увидела длинный пролет, и внезапно ее надежда расцвела пышным цветом. Впервые в жизни у нее появилась возможность получить свободу.


После Нового года Фрэнсис остался на континенте, чтобы встретиться с Вивьен, а Робин и Джо вернулись в Англию. Робин была несказанно довольна собой. За несколько дней она прошла две важные вехи женской жизни: во-первых, съездила за границу, а во-вторых, лишилась невинности. Она наслаждалась и тем и другим. Начало третьего десятилетия двадцатого века она отпраздновала в крошечном довильском баре, чокаясь в темноте со множеством пьяных французов. По одну руку от нее сидел Фрэнсис, по другую — Джо. Они выпили за мир во всем мире.

Джо проводил ее до дома. Когда Робин вставила ключ в замок, появилась младшая из мисс Тернер, взволнованно размахивавшая каким-то листочком.

— Мисс Саммерхейс, как ужасно, что вас не было! Это пришло неделю назад… Такая черная аура…

При виде телеграммы у Робин подкосились ноги и она была вынуждена сесть на ступеньку. Стиви… Хью… Телеграммы, весь день пролежавшие на столике в прихожей…

— Не могу, — прошептала она Джо. — Пожалуйста, прочти сам…

Когда он вскрыл телеграмму и расправил листок, Робин пролепетала:

— Хью?

Джо тут же поднял глаза и покачал головой:

— Нет. Но телеграмма действительно от твоей матери. О каком-то Мерчанте.

Робин взяла телеграмму и прочитала ее сама. «Вернон Мерчант погиб тчк дознание пятого января тчк мама тчк». Пришлось прочитать текст несколько раз, прежде чем разрозненные слова приобрели какой-то смысл. Страх за Хью тут же сменился другим, не похожим на прежний. В ушах Робин эхом прозвучал голос Майи: «Я могу не любить Вернона, но не могу не любить его деньги».

Только тут до Робин дошло, что Джо говорит с ней. Она выдавила:

— Майя Мерчант — моя старинная подруга. Они с Верноном поженились в прошлом году.

Мисс Тернер ахнула, а Джо нахмурился.

— Мне очень жаль, Робин. Он тебе нравился?

Девушка посмотрела на него с удивлением:

— Ничуть. Он был омерзителен.

И вдруг вспомнила другие слова Майи: «Робин, никому не говори обо мне и Верноне. Обещаешь?»

И она пообещала. Поклялась бедной, израненной, сломленной Майе, что никому не расскажет об этом несчастном браке…

— Я имею в виду брак и все остальное… — запинаясь, сказала она. — Ты знаешь, что я этого не одобряю.

— Мисс Саммерхейс, какая-то миссис Мерчант приходила к вам перед Рождеством, — робко промолвила мисс Тернер. — Я сказала ей, что вы за границей.

Робин поняла, что ей нужно перевести дух. Остаться одной и подумать. Она попрощалась с Джо, побежала на почту, отправила матери телеграмму, что приедет завтра, не торопясь вернулась к себе и стала размышлять. Выводы были мрачными и неутешительными. Она посмотрела на часы: уже пять. Тут она вспомнила, что сегодня четверг. По четвергам Робин дежурила в клинике.

Очередь сопливых малышей и усталых матерей казалась нескончаемой, последний пациент ушел только около девяти. Вдобавок Робин куда-то засунула бланки рецептов и доктор Макензи на нее наорал. Обычно в таких случаях Робин платила ему той же монетой, но на сей раз она вскипятила чайник, заварила чай, достала чашки, сахарницу, молочник и отнесла все это в кабинет.

Его хозяин сидел за письменным столом, заваленным карточками и медицинскими инструментами. Доктор Макензи, мужчина лет сорока пяти, напоминал большого, доброго, шумного медведя. Увидев вошедшую Робин, он помахал бланками и сказал: