Зимний маршрут по Гыдану - страница 22

Слово теперь из чума ушло. Слово пошло смотреть, что рядом есть. Видит слово, что возле чума десять нарт стоят. Все нарты грузовые. Все они мехом ледянг — бобра покрыты. Смотрит слово: чум тоже бобром покрыт. Смотрит слово: около чума десять тысяч оленей ходит. Такое, похоже, стадо здесь стоит. Этих оленей одна женщина пасет. Одна женщина возле этих оленей сидит. Незамужняя женщина сидит возле оленей. К ее нарте два больших оленя припряжены. Эта женщина тоже кисы шьет. Красивые кисы она шьет.

Теперь эта женщина на чум смотрит. Сама все видит — собаки залаяли. Много людей к их чуму едет. Впереди человек едет совсем большой. Тридцать нарт идет к их чуму. Тогда двух своих оленей подняла, пошла к чуму.

Так оленей погнала, что первая к чуму пришла. Впереди тех людей, впереди нгэдалюда-то — впереди аргиша их пришла.

(Сертку: «Тут смысл такой: она их обогнала. Значит, они ее слабее будут».)

Теперъ слово говорит:

— Как же мне вас, женщины, назвать? Теперь я вас так звать буду. Та, что оленей пасла, — эта Не-Яркары будет. Шила она все время возле оленей.

Как чужие люди пришли, эта Не-Яркары возле чума снег с нарты своей сбивала колотушкой.

Из половины оленьего рога сделана колотушка. Из половины рога дикого оленя эта колотушка сделана.

Теперь слово говорит:

— Та, вторая женщина, которая незамужняя в чуме сидит со стариками, которая их дочь, наверное, будет имя иметь теперь Не-Харючи.

Теперь эта Не-Харючи из чума вышла. Подошла к женщине приехавшей, сбивающей снег со своей нарты, и говорит ей:

— Знаешь, зачем от оленей пришла?

Отвечает ей Не-Яркары:

— Какие люди сюда пришли?

— Тебя брать пришли.

Такое услыхав, опять она к оленям ушла.

Те люди, приезжие, в чум пошли. Они там к Харючи-вэсэку сели. Ему говорят:

— За твою дочь, которая к оленям ушла, сколько дать надо? Сколько ты за нее возьмешь?

Харючи-вэсэку им отвечает:

— Я вам говорю. Мои десять сыновей как родились, так спят все время. У них спрашивайте. Пускай они скажут, чего за эту девку давать вам.

Смотрят приезжие люди: совсем спят десять парней. Все время спят. Тогда они пошли. Взяли нарты свои, поехали.

Слово опять говорит:

— Имя этих людей неизвестно. Не нужно их имя — они ничего не сделали. Поэтому имени у них нет.

Теперь три года прошло, как эти люди приезжали. Надо время от этих людей мерить, которых имен нет. Все-таки они время показали.

Три года прошло. Опять стало так, что девка оленей пасет. Теперь уже Не-Харючи, которая раньше в чуме кисы шила, оленей пасет. Опять к чуму повернулась — что-то услышала. Видит девка: к чуму десять нарт идут. Шитье свое отложив, эта девка оленей погнала к чуму своему. Она оленей-то гонит, однако сзади пришла тех людей, которые на десяти нартах шли.

(Сертку: «Это здесь смысл такой: если девка позже приедет, значит, слабее она пришедших людей. Значит, ее брать будут. Значит, от них она рожать будет».)

Теперь она после людей, пришедших к чуму, подошла. Теперь Не-Яркары вышла, снег с нарт гостей выколачивает колотушкой, которая из половины рога дикого оленя сделана.

К ней Не-Харючи подошла, спрашивает:

— Какие люди пришли?

— Сама себя ты отдала, — отвечает, отвернувшись.

(Сертку: «Это она сама знала, что себя отдала. После приехала — значит, согласна от них детей родить».)

Теперь девка Не-Яркары опять говорит:

— Это Ябено-еркар — Все-время-пьяные-люди-род тебя брать пришли.

Теперь Ябено-еркар — люди Ябено-рода в чуме сидят. Теперь их старший из десяти человек говорит:

— За свою дочь сколько брать будешь?

Теперь Харючи-вэсэку им говорит:

— Чего за нее брать буду? Сама себя отдала. Видели — после вас пришла. Теперь давайте семьдесят лисиц, семьдесят песцов, триста оленей, — пускай чего-то она стоить будет.

Опять им старик Харючи говорит: