«Зимний путь» Шуберта: анатомия одержимости - страница 15
«Новая Элоиза»: первый поцелуй
Скиталец, лишенный семьи и чуть ли даже не родины… Если мы хотим чуть лучше представить культурный фон «Зимнего пути», вот актёр, готовящийся к исполнению непростой роли, а если мы хотим окружить стихи Мюллера бытовой обстановкой, дополнить их отсутствующими действующими лицами, вот, к примеру, сцена из «Новой Элоизы», которая поможет представить себе отца девушки: «Сначала он обрушился в общих словах на тех матерей, которые легкомысленно приглашают к себе в дом юнцов без роду и племени, знакомство с коими лишь позорит и бесчестит». Он обвинял жену в том, что она ввела в дом «этого лжеученого, этого болтуна, способного лишь повредить благонравию девицы, а не внушить ей что-либо полезное».
Разумеется, мы не можем продолжать в том же духе, разбирая другие литературные тексты, чтобы выстроить детализированный сюжет для «Зимнего пути». И это обернулось бы против нас, если вспомнить, что мы говорили о тайне, созданной недосказанностью истории, увеличивающей художественный эффект шубертовского цикла. Но если мы хотим поместить персонажа, этого человека в чужом доме, в достоверный социально-исторический контекст, лучше всего начать с «Новой Элоизы». И в следующей главе мы обсудим некоторые эпизоды собственной карьеры Шуберта, что сделает предложенные детали инсценировки более содержательными.
Флюгер
Die Wetterfahne
Большинство опубликованных песен зрелого Шуберта начинается с фортепьянного вступления. На то есть важная эстетическая причина, которая возвращает нас к обсуждению «Гретхен за прялкой» в предыдущей главе. Во вступлении дается мелодический образ, который здесь воспринимается пока только как музыка. Затем начинает звучать голос, и слова объясняют, как расшифровывается этот образ, концентрируют наше внимание на предметном и эмоциональном значении. Так и во «Флюгере» сперва мы слышим вихрь фортепьянного арпеджио (слово «арпеджио» происходит от «арфа» и означает, что струны звучат одна за другой, а не все вместе сразу). Вихрь поднимается и стихает, но не обрывается, а тем временем музыка продолжается с повтором нот и трелью. Кажется, что песня началась с прилива энергии, за которым следует отлив, нервное, дрожащее ослабление импульса. Такова структура начала песни, она возобновляется на всем ее протяжении, а также в финале, когда пение уже закончено.
Мое описание, конечно, не чисто музыкальное, оно даже не вполне честное, поскольку продиктовано моей осведомленностью о том, какова песня в дальнейшем. Но часть описанной эмоциональной траектории схватывается и при первом прослушивании, особенно после возвратно-поступательного движения в Gute Nacht. И разумеется, нам известен предметный аналог музыкальной фразы, поскольку у песни есть название – «Флюгер». Мы слышим его скрип и дребезжание, порывы ветра. В оркестровой версии «Зимнего пути» (1993) немецкий композитор Ханс Цендер дает еще более буквальное толкование аналогии с высоким свистом флейты пикколо, низким звуком медных духовых инструментов, звоном тарелок и элиофоном – ветряной машиной. Стихи, которые следуют за вступлением, ясно говорят о том, что в фортепьянной прелюдии мы имели дело с типично шубертовским приемом, не просто изображением чего-то во внешнем мире, но одновременно и передачей внутреннего состояния сердца и ума героя – возможно, также и слушателя. Таким образом, слова предвосхищаются музыкой. Ветер играет с флюгером на доме возлюбленной, и герой в безумии воображает, что его насмешливо освистывают, что бы это ни значило. Эти образы не оставляют нас, соревнуясь за первенство: стук флюгера – и сумасшедшая мысль об освистывающей семье, которая гонит героя прочь: в конце концов, ЕМУ ТУТ НЕ МЕСТО.