Зимняя вишня - страница 10
– Угу. Он плавать тоже не умеет?
– Он вообще трус ужасный! Я в зоопарке его на пони катала, а лошадки бежали друг за другом, и он сидел крайний в коляске. Потом я спрашиваю: тебе понравилось? Не знаю, говорит. Я все время боялся, что та поня, которая за нами бежала, догонит и укусит. Он решил, что пони его специально догоняет, представляешь?
– Смешные они, ребята.
– Вадик…
– Угу.
– Давай поженимся, а? Я тебе девочку рожу.
Молчание. Долгое. Он поднимается.
– Ну зачем же так…
Расстроенно ходит по комнате, ищет сигареты, спички и не может найти.
– А что я такого сказала…
– Мы же договорились.
Знаю, но не могу остановиться. Может быть, потому, что иначе заплачу.
– Но почему? Почему? Ведь все так просто: если люди любят друг друга…
– Зачем об этом именно сейчас?
– А когда? Когда?
– Оля, что с тобой? Ты ведь всегда была умницей, малыш?
– Я не малыш! Мне тридцать лет! Я не могу больше ждать, не могу… Ну почему?
– Что почему?
– Если людям хорошо вместе, почему им не должно быть хорошо всегда?..
Он все ходит по комнате. Ни сигарет, ни спичек…
– Ну хотя бы потому, что сегодняшний день – это мечта. Сказка. А сказка, малыш, не может повторяться каждый день.
– Я не малыш! Почему?
– Потому что, Оля, не можем же мы и вправду позволить себе забыть обо всем. Должно пройти время, сейчас не тот момент. Юля несчастный, зацикленный на своей работе человек, сейчас она без меня просто погибнет. Все у нас с тобой будет хорошо, но пока обстоятельства сильнее нас…
– Почему?
– Что, черт возьми, почему?
Нет никаких сил унять это глупое слово. Оно существует, звучит помимо моей воли:
– Ну почему? Почему? Почему?..
Едем в машине по городу молча. Уже совсем стемнело, парочки возвращаются с гулянки.
– Посиди. Ключи надо отдать.
Сижу, словно закоченев. И никаких чувств: ни злости, ни обиды, ни досады – тупость какая-то и усталость. Господи, зачем я здесь сижу? Вот едет такси свободное… Выскакиваю навстречу, машу.
– В парк.
– Мне здесь, недалеко.
– В парк!
– Я вас очень прошу!
– Сказано – в парк!
Сколько злости может быть в одном человеке. И за что? Сажусь обратно в жигуленок. Вернулся Вадим.
Опять едем, молчим, он косится на часы, чувствую, начинает нервничать.
– Устала?
Киваю.
– Это свежий воздух. Наглоталась кислороду.
И снова наступает тишина, и длится до тех пор, пока машина не останавливается.
– Оля…
– Да?
– Твой дом. – Он положил руки на руль, смотрит ожидающе.
А на меня опять нашло оцепенение.
– Ну пока?
– Пока.
– Что с тобой? Ты обиделась?
– Нет.
Проводит рукой по моей щеке.
– Если я тебя чем-то обидел, прости. Но главное – отдохни и выспись. Все не так плохо, малыш! До завтра!
А у меня нет сил даже бросить шутливо «спасибо за компанию», или «привет жене», или еще что-нибудь прощальное в этом роде. Потому что эти наши прощальные слова стали вдруг такими огромными, так много стали значить, что, может быть, даже значат сегодня: «навсегда».
– Вадим…
– Да? – насторожился.
– Нам нельзя больше видеться.
– Малыш…
Перебивая, спешу выговорить:
– Дай мне время от тебя вылечиться. Ты – болезнь, но это пройдет. Только не звони мне, пожалуйста, пожалуйста… никогда!
Хлопаю дверцей и быстро иду, бегу прочь.
Слышу – он помедлил и уехал.
Вхожу в подъезд, машинально достаю из ящика газеты, накопившиеся за два дня. Поднимаюсь, отпираю квартиру, зажигаю везде свет. Прибрано, пусто. И даже Антошки нет.
Вот теперь, девушка, можно и зареветь, повалившись на диван. Сколько же ты лет, старушка, не плакала?.. Но слезы кончились быстро, как весенняя гроза.
Наверное, это не проходит даром – так долго быть современной и самостоятельной. Вот и плакать разучилась. И правильно. Зачем? Слезами болезни не поможешь.
Включила проигрыватель.
«Держи меня, соломинка, держи…»
Лежу, шмыгаю носом, тупо рассматриваю газеты. Из них вылетает конверт. Странное письмо – адрес мой, а фамилии нет, только: «Оле».
Внутри листок, и на нем номер телефона, больше ничего. Не такой уж, значит, Веня чудак. Все предусмотрел, даже момент. Значит, это судьба.
Насухо вытираю слезы, убираю музыку, подхожу к телефону. Снимаю трубку. Нет… А почему – нет? Жить – значит действовать, всему наперекор и назло, только так. Набираю номер.