Злобный критик - страница 10
Никчемность и бестолковость героев "Добровольца" - вовсе не имманентные их качества, продиктованные сюжетом (мамки их в детстве не роняли головками вниз), но результат двусмысленной позицией автора, которые сознательно лишает персонажей свободы резких движений. Похоже, Володихин - именно один из тех, кто и по сей день не разобрался, какая из двух канувших империй ему милее, романовская или сталинско-брежневская. Не случайно под конец Денисов, покорный воле автора, задумывается: а стоило ли, мол, ввязываться в заваруху? если вдруг белые победят, история поменяется и много всякого народа может и вовсе не родиться?
На последних страницах книги герой окончательно уступает место автору, и тот декларирует credo: мол, главная задача сегодня - противостоять врагам и разрушителям того Отечества, которое есть. Иными словами, надо построить хоть какую-нибудь империю из того, что мы сейчас имеем под руками. Приехали. Стоило ли ради этого браться за фантастику и сочинять многостраничный роман?..
Кстати, воинственное бряцанье ржавыми доспехами - занятие в данном случае бессмысленное. Дряхлеющие империи, как известно, никогда не могли толком защитить своих завоеваний. Ни Римская, побежденная варварами. Ни романовская, получившая цусимскую пробоину. Ни, наконец, советская, увязшая в Афганистане. Наилучшее доказательство нежизнеспособности колосса - такого состояние его вооруженных сил в мирное время. Этой теме посвящено "Оружие возмездия" фантаста Олега Дивова (М., "Эксмо").
Книга, в выходных данных которых значится "фантастический роман", - произведение вопиюще реалистическое и трезвое. В ней вместо далекого будущего - недавнее прошлое, вместо глубокого космоса - украинский городишко Белая Церковь, вместо бластеров и скорчеров - тяжелая, как тысяча гробов, самоходная пушка, да и сам роман - никакой не роман, а цепочка жутковато-веселых воспоминания об армейской молодости автора, когда тот служил сержантом "в самом неуставном дивизионе самой неуставной части".
Особого сюжета в книге нет, но есть главный персонаж-мемуарист, для которого армия - нечто вроде зоны для солженицынского Ивана Денисовича: место, где приходится отбывать срок, а раз уж так вышло, надо приспосабливаться, не геройствуя чересчур и одновременно не теряя чувства собственного достоинства. Нужно быть то запасливым, как Робинзон, то щедрым, как Робин Гуд, то прожорливым, как Робин-Бобин Барабек. "Армия - огромный неповоротливый механизм. Армия мирного времени - это еще и ржавый механизм. И в девяти случаях из десяти шаблонные решения гарантируют, что он не задавит тебя мимоходом".
Появись эта книга лет двадцать назад, она стала бы стопроцентным бестселлером. Но и сегодня "Оружие возмездия" небесполезно. Урок личного выживания автора пригодится и нынешним призывникам (многие проблемы, увы, сохранились и даже усугубились). Кроме того, честный экскурс в советские 80-е - ответ тем, кто сегодня жаждет прислониться плечом к чему-нибудь громыхающему, лязгающему и железному. А еще - отличное лекарство от ностальгии по стране, "которую мы потеряли", и по холодной войне, которую нам посчастливилось проиграть.
НИ СЛОВА БОЛЬШЕ!
В 1929 году Максим Горький, прочитавший роман о Грибоедове "Смерть Вазир-Мухтара", писал его автору, Юрию Тынянову: "Грибоедов замечателен, хотя я и не ожидал встретить его таким. Но Вы показали его так убедительно, что, должно быть, он таков и был. А если и не был - теперь б у д е т (разрядка наша - Р. А.)".
Обратим внимание на последнюю фразу. Автор романа "Мать" и будущий Главный Писатель Страны Советов, упомянув о власти писательской фантазии над реальностью, невольно проговорился и выдал сокровенную тайну большевиков: те не хуже своих оппонентов знали, что исторический материализм - фикция, что сознание первично, что надстройке по плечу пересоздать базис и что весь изменчивый мир может прогнуться под удачные словесные конструкции.
Поэт Николай Гумилев был, разумеется, расстрелян не из-за участия в мифическом заговоре, а из-за стихотворения "Слово", где простодушно описал механизм секретного оружия коллег-творцов.