Зловредный старец - страница 12

– Что, перепили тебя, соленая душа? – хмыкнул я.

– Увы мне, государь. – покаянно вздохнул Морской воевода. – Честь державы в распитии хмельных медов никто из нас не смог отстоять.

– Вина не велика, прощаю, ибо милость моя воистину бесконечна. Дальше давай рассказывай.

– На пятый день Ерхо-Рэймо принял меня наедине и я донес до него, что ваше величество намерен начать заселить степь. Великий князь посетовал, что титул Всезимнолесского правителя нынче уже мало стоит, и он нынче лишь арбитр между местечковыми князьями, но обещался собрать самых авторитетных из них на съезд и попробовать побудить к походу в Большую Степь уже следующей весной. Зимнолесцы, сказать по правде, и так периодически к закам в набеги ходят, но больших походов уже лет двадцать не случалось.

– Весной… – в задумчивости произнес князь Девяти Столбов. – Разумно. Молодая трава еще не вырастет, закские лошади будут голодны и измотаны.

– Придется, видать, до ледостава на Яхроме еще одну экспедицию организовывать, чтобы узнать, чего там князья на своем великом сброде нарешали. – вздохнул я.

– Не обязательно, повелитель. – Ржавый покачал головой. – Даже если они и устроят поход, на южных кочевьях у наших границ это практически никак не скажется, так что мы спокойно можем не учитывать зимнолесцев в своих планах.

– К тому же, – добавил Михил из Гаги, – этот их «большой поход» едва ли соберет более двух-трех тысяч витязей.

– Это что ж так плохо-то? – подивился я.

– А где они больше наберут-то? Земли Зимнолесья обширны, но лесисты и заселены слабо. Даже Талдом, величайший и богатейший из их городов, вдвое, если не более, уступает в размерах Аарте. Пятьдесят-семьдесят дружинников у князя считается нормой. Ерхо-Рэймо, правда, похвалялся трехтысячным конным войском, но вряд ли он оставит свой удел без защиты, а, значит, с ним пойдет не более чем пять сотен бойцов.

– Ну не союзник, а сплошные слезы. – покривился я. – Ладно, дальше что было? Куда одну лузорию подевал?

– Недооценил хитрость и жадность заков, повелитель, обратно спускался не по Тара а тем же путем. – вздохнул Морской воевода. – Несколько буюруков из тех, что кочуют у порогов, стакнулись между собой, и посадили засаду – ждать нашего возвращения. Едва мы разгрузили товары и начали перетаскивать лузории по берегу, как эти песьи отрыжки атаковали. На счастье дозорные вовремя успели их заметить и подняли тревогу. Тогда Нвард взял всех абордажников и принял закскую лаву на копья, оставив гребцов работать на волоке. Врагов было изрядно больше, и хотя они и откатывались не менее трех раз, вскоре вновь бросались в атаку. Половина защитников полегла, из уцелевших многие были ранены, – все же льняные панцири, это не доспех и даже не кольчуга, – и я решился бросить один из кораблей, загрузив сколь возможно товаров на остальные. В этом бою и Нвард в плечо стрелу поймал. Перед этим, правда, моему неслуху успел дать прозвище, которое к нему теперь прилипло напрочь. Энгель порывался бросится в бой вместе с остальными, на что Нвард двинул ему в ухо и рявкнул «Лодку свою перетаскивай, мокроногий».

– Ну, если ноги мокрые, они, как правило, чистые. – произнес я. – Народу много полегло?

– Всего погибло за поход восемьдесят два бойца, еще семеро умерли от ран позже. Ну и трое от живота: больно уж в низовьях Яхромы вода илистая, от такой кровавый понос заполучить – это запросто.

– А вы что же, ее пили сырой? – спросил я.

– Ну так это же вода, государь, ее не пожаришь. – пожал плечами Михил.

– Да, в походах, если пешком, до трети войска от несвежей воды перемереть может. – кивнул Латмур. – Ну или если осада затянется. Одно спасенье, крепким вином воду разбавлять, и то не гарантия.

– Так… – я попытался собрать разбежавшиеся мысли обратно в кучу. – А кипятить вы ее не пробовали?

– А какой в том смысл, государь? – удивился Морской воевода.

– Действительно. – поддержал его командующий гвардией. – Воду сколько не вари, нажористей она не станет.

Печалька – микробов на Мангала еще не изобрели, объяснить для чего нужно кипячение будет проблематичненько.

– Жар убивает ядовитые миазмы и многие яды. – ответил я. – Вода, которую вскипятили, подобна прижженной огнем ране – не гноится, не вызывает жар и лихорадку. Ну, если только в нее опять какую-то гадость не насыпать.