Злые напасти - страница 11
Увлеченный своими мыслями, Осип и не заметил, как остался за столом один. И сидел он так, пока не доел все сухари из глиняной плошки. А как доел, так сразу огляделся, всполошился и выбежал на улицу. На улице же кипела работа. Один монах ковал, двое пилили бревно на доски, двое рубили сруб. На гостя никто внимания не обращал.
Подьячий опять подошёл к кузнецу и поклонился.
- Благодарствую за угощение...
- Господа благодари, а нас не за что, - буркнул монах и выбил на шляпке очередного раскалённого гвоздя клеймо: три переплетенных колечка.
- А давай я тебе помогу, - желая заслужить расположение кузнеца, предложил Осип. - Чего делать надо?
- Становись к горну, - сказал инок. - На мехах работать будешь, и заготовки мне подавать.
Во время работы подьячий пытался разговорить монаха-кузнеца, но из этого ничего путного не вышло. Единственное, что удалось выведать Осипу, так это о категорическом запрете женщинам посещать обитель. На вопрос о гостях, кузнец только плечами повёл, дескать, они мне все совсем без надобности. И ещё один гвоздь со звоном упал в большую корзину, потом ещё один, ещё и ещё. Когда корзина наполнилась, кузнец утёр рукавом пот и сказал.
- Ну, вот, сделан зарок на утро нынешнее с Божьей помощью, теперь и отдохнуть не грех...
Осип уселся на бревно, ожидая, что и монах сейчас усядется рядом, но тот от наковальни, ни на шаг, только, вместо увесистого молота, взял сперва маленький молоточек в руки, а потом зубильце. Подьячий заинтересовался этаким отдыхом и подошёл к наковальне. Кузнец колдовал над лезвием ножа.
- Чего это? - спросил Осип, глядя на ловкую работу умельца.
- Ножичек меня попросили особый сделать, - ответил кузнец, продолжая работу. - С секретом...
- С каким ещё секретом?
- Сварю я лезвие из двух пластин... На одной пластине углубление, чтоб внутри лезвия пустота была... А на другой пластине, напротив этой пустоты два отверстия маленьких - по толщине как иголка еловая... Если ручку повернуть, сюда можно медку жидкого налить...
- А зачем это? - удивился подьячий, рассматривая пластину.
- Как зачем? - пожал плечами кузнец. - Для шутки. К примеру, разрежу я этим ножом редьку на две половины, одну тебе дам, а другую сам съем. У тебя будет редька горькая, а меня с мёдом. Понял? Ну, не чудо ли? Один добрый человек тайну мне эту поведал. Рассказал, что видел такой ножичек у одного иноземца и спросил смогу ли я чудо такое сварганить. Я порасспросил его ещё чуток, уяснил суть и сказал, что смогу. Вот теперь самая малость осталась и будет готов ножичек. Тут работа тонкая, это тебе не гвозди клепать. Я за такой работой душой отдыхаю...
"Отдыхал" кузнец недолго, а потом опять позвал Осипа гвозди ковать. Ещё одну корзину гвоздей надумал сделать он до обеда.
- А зачем вам столько гвоздей? - удивился подьячий, раздувая мехами нужный жар в горне.
- Стройку какую-то в Преображенском затеяли, вот и попросили нас помочь, - ответил монах, ловко поставив красную от жара заготовку в оправку. - А нам доброе дело сотворить всегда приятно. Раз в неделю гвозди у нас забирают...
И опять закипела работа. Перед полуденной трапезой попробовал подьячий заговорить с другими иноками обители, но тоже всё без успеха. Двое из них дали обет молчания, а ещё двое, кроме "не ведаю" и "на всё воля божья", ничего не хотели говорить.
Время уже не шло, а бежало, как песок сквозь пальцы. Подьячий узнал, кто сделал свечу, но что толку: даже намёка на какой-то новый след теперь не было и в помине. Хотя, мог ту свечу взять человек, какой из Преображенского за гвоздями приезжал... Там можно поискать, ежели о других гостях ничего выведать не получилось. На безрыбье и рак рыба.
7
После полудня все помолились и уселись за стол. Трапеза всё та же: ржаные сухари и кисель. Ели степенно, не торопились и без всяких разговоров. Осип попробовал завязать беседу, но на него все сразу так строго глянули, что в жар парня бросило. Оно и понятно: в чужой монастырь со своим уставом не ходят. Подьячий примолк, ссутулился и стал грызть жесткие сухари, запивая их холодным и безвкусным киселём. И когда он одолел третий сухарь, с улицы послышался шум.