Змеиное варенье - страница 39

— Можете проходить, святой отец, — таможенник протянул мне бумаги с отметкой. — Добро пожаловать в Зевасталь.

Я сразу же направился к Лидии. Она стояла поодаль, ожидая, пока Тень найдет свободный экипаж.

— Отдайте мне мальчика, — я протянул руки к ребенку, но он вцепился в Лидию и захныкал.

— Он не хочет к вам, господин инквизитор, — насмешливо ответила она.

— К чему опять эти сцены? — устало спросил я. — Он же вам все равно не нужен. Вам никто не нужен, вы только о себе думаете…

— Как это не нужен? Да если б вы знали, как он мне дорог! Бесценен…

И тут, к моему ужасу, Лидия проворным жестом вытащила из детского карманчика похищенный браслет, покачала его задумчиво и… Я перехватил ее за руку.

— Дрянь! Я так и знал! Отдайте немедленно!

— Так вы определитесь, что или кого вам отдать. Отпустите! Иначе я сейчас уроню мальчишку…

Я торопливо отпустил ее запястье и забрал у нее ребенка. Йоран тут же завопил, а я беспомощно смотрел, как Лидия ловко спрятала браслет в декольте и подмигнула мне.

— Для вас нет ничего святого?

Мой вопрос утонул в детском реве, но Лидия расслышала. Она подошла и погладила Йорана, тот мигом замолчал, только всхлипывал и размазывал по лицу сопли.

— Не плачь, малыш, и помни, что я тебе сказала… Такой чудесный, правда?

Я заслонил от нее мальчика.

— Что вы еще наговорили ребенку? Господи, да убирайтесь уже! Видеть вас не могу.

— Не волнуйтесь так, господин инквизитор. Ухожу…

Я не выдержал и кинул ей вслед:

— Завтра утром будьте готовы приступить к своим обязанностям фамилиара. Материалы по делу у Тени, я за вами заеду. И только посмейте надеть этот клятый браслет!

Лидия остановилась и медленно развернулась ко мне.

— Хватит уже этой глупой ревности, господин инквизитор. Я не собираюсь его носить, я его продам. Мне нужно на что-то жить. Не за ваши же жалкие гроши… Мне их даже на шляпку новую не хватит…

— Камею тоже продадите? — кивнул я на брошь.

— Что? — ее лицо исказила странная гримаса беспомощности, она схватилась за грудь и застыла, потом подняла на меня глаза и вызверилась, — ненавижу! Заберите эту гадость!

Она содрала камею и швырнула в меня, потом развернулась и чуть ли не бегом помчалась прочь. Как только мне начинало казаться, что я уловил извращенную логику ее поведения, Лидия тут же отчебучивала что-нибудь подобное, не укладывающееся в голове, и вся моя уверенность летела к демонам кошачьим… Вот скажите на милость, зачем было надевать украшение, а потом его демонстративно срывать и бросать к моим ногам? Чтобы лишний раз унизить и показать, что оно для нее ничего не стоит?

Я остановился возле каменного трехэтажного дома с потертой от времени вывеской "Сладкая аптека" и понял, что помню этот дом. Именно здесь жили Эмиль и Софи после свадьбы, когда были вынуждены скрываться от разгневанных родителей, не желающих принять их брак. Я улыбнулся воспоминаниям и толкнул тяжелую дверь, окованную железом. Негромко звякнул медный колокольчик, и нас с Йораном окутали тепло и терпкий аромат самой уютной аптеки Зевасталя.

Мы оказались в просторном помещении, уставленном аптекарскими шкафами, на полках которых стояли разноцветные баночки, коробочки и пузырьки. Под потолком висело искусно сделанное чучело крокодила, но почему-то разрисованное в яркие цвета радуги и от того совсем нестрашное. За высоким столом с разнообразной утварью и аптечные весами стояла высокая седая женщина, которая при звуке колокольчика оторвалась от взвешивания и расплылась в доброй улыбке:

— А кто это у нас такой хорошенький малыш? — всплеснула она руками, указывая на Йорана, который вцепился мне в плечо.

— Отец Георг посоветовал у вас остановиться, — нерешительно начал я, опуская на пол дорожный кофр. — Я — Кысей Тиффано, но так получилось, что…

— Сема! Сема! — крикнула госпожа Остенберг. — К нам мальчик от Жорика приехал! Выходи уже, старый увалень!

Через полчаса мы уже обедали в удивительно тесной гостиной четы Остенбергов. Господин Самуил Остенберг оказался маленьким подвижным толстяком в круглых очках, которые постоянно съезжали на его длинном носе. Госпожа Ида Остенберг, на голову выше мужа, смешно чмокнула его в лысую макушку и пожурила, что он опять весь день алхимичил в погребе. Мои неловкие извинения, что вот так свалился им на голову, да еще и с ребенком, были тут же возмущенно отметены. Йоран раскапризничался, но его быстро угомонили, пообещав на десерт жареные орешки в сахарной пудре. Мальчишка освоился настолько, что разглядывал диковинки и безделушки, которыми были уставлены все поверхности в комнате, и молча жевал сладкие ядрышки, доставая их здоровой рукой из промасленного бумажного пакетика.