Змей в райских кущах - страница 16

– Полнейший беспредел, – согласился Костя, улыбнувшись краешком губ.

– Ирина Анатольевна, вы бы не могли войти в мое положение? – дергалась «женщина-вамп», которая за последние полчаса порядком упала в моих глазах.

– Да, да, конечно, – кивнула я. – Только еще один звоночек!

– Гурьеву? – догадался Костя.

– С проницательностью у тебя полный порядок, – ответила я и снова взялась за свой мобильник. В это время Елена Николаевна уселась в кресло и, наверное, в сотый раз закурила. Но мне все-таки хотелось довести начатое дело до конца, к тому же очень не нравилось вести телефонные переговоры на улице… Да и Костю за рулем его серой «Волги» отвлекать было нежелательно.

– А, Ирина, здорово! Ждал твоего звонка! – приветствовал меня Гурьев радостным голосом. – Как успехи? – осведомился он.

– Мне срочно надо переговорить с адвокатом Малаховой! – сказала я.

– С Рокотовым, что ли? – спросил Валерка.

– А ты откуда знаешь? – не смогла я удержать изумленного возгласа.

– Да пили мы с ним как-то водку… – начал Гурьев.

– Знаю, знаю! – перебила я его. – Ты Аллу Малахову видел?

– Не-а, – протянул Гурьев. – К ней сейчас никого не пускают, – добавил он. – Но Рокотов – мужик стоящий. Если она не убивала, он ее вытащит… Кстати, – проговорил Валерка, – статью читал. Ну этот Ремизов и сволочь!

Я согласилась:

– Сволочь! Сам понимаешь: мне необходимо встретиться с Рокотовым!

– Могу устроить, – предложил Гурьев. – За тобой ужин, – добавил он. – Изысканный…

«Ага, размечтался!» – мысленно усмехнулась я.

– Само собой, – сказала я вслух.

– Подробности расскажу при встрече, – пообещал Валерий.

– А дело-то кто ведет? – осведомилась я.

– Платонов, – ответил Гурьев.

– Ну, надо же, – удивилась я. С Андреем Николаевичем мы были знакомы еще по делу бизнесвумен Кривцовой, у которой во время прямого эфира моей программы с ее участием дома взломали сейф с драгоценностями.

Я повесила трубку, и обрадованная Елена Николаевна наконец-то выпроводила нас из своего кабинета. Костя еще раз постучался в дверь Гоффмана, чтобы узнать у него имя охранника, дежурившего в четверг, но Германа Генриховича не оказалось на месте. В итоге мы вновь столкнулись лицом к лицу с обескураженной Еленой Николаевной. Она попрощалась с нами дрожащим голосом.

– Костя, – пришла мне в голову занимательная мысль, – а почему бы нам не осмотреть тот самый злополучный солярий?!

– Ирина Анатольевна, да вы что? – возмутился он. – Здесь же полно народу!..

– Костя, – я укоризненно покачала головой, – мы же с тобой давно на «ты», а ты все Ирина Анатольевна да Ирина Анатольевна, – передразнила я его.

– Ира, вас, то есть тебя к тому же муж ждет, – добавил он.

Если бы не это обстоятельство, которое смущало меня больше всего, я бы обязательно задержалась в этом раю подольше.

– Ну, ладно, поехали, – смилостивилась я.

– Костя, – окликнула я водителя уже в машине, – а что ты об этом думаешь?

– Не знаю, – Шилов пожал плечами.

– Ты все-таки считаешь, что Гоффман здесь ни при чем? – поинтересовалась я. – И что это за история с аварией, которую, возможно, подстроили? Малахова узнала, что Анна едва не отправила ее на тот свет и отомстила? Тени из прошлого?

Неужели такое возможно? – размышляла я вслух. – Или дочь решила маму за решетку упечь из-за расстроившейся свадьбы?

– Ты про инопланетян забыла, – ответил Костя.

– Что?

– Шучу, – усмехнулся Шилов. – Я знаю только одно, – добавил он. – Вряд ли мы управимся до следующей пятницы!

– Костя, а я-то тебя всегда считала неисправимым оптимистом! – воскликнула я. – Неужели ошибалась все это время?

– Только иногда, – парировал он.

Что-то не очень он похож на безнадежно влюбленного мужчину!.. И много я их таких видела – безнадежно влюбленных?!

– О чем задумалась? – осведомился Шилов по дороге.

– Как нам Нину Андреевну разыскать, – выпалила я первое, что в голову пришло. – Она наверняка что-то знает, раз Гоффман от нее так скоропостижно избавился…

– Пожалуй, – Костя не стал возражать. Он свернул за угол и заехал во двор нашего дома. Цены такому водителю не было, но Лебедев отказывался это понимать: у него при одном упоминании о Шилове лицо менялось. Ревновал он меня к нему, что ли? Да и было ли к кому ревновать?! Но ведь относился же он к Гурьеву по-человечески, да и к Павлику тоже!