Змея в кулаке - страница 17

— Не зевай! — крикнул Перро.

Первый заяц классическим прыжком выскочил из зеленых зарослей и помчался по полю, надеясь укрыться за кочнами капусты, но охотник спокойно целился и, пропустив его на положенное расстояние, нажал курок. Грянул выстрел, заяц перекувырнулся четыре раза в воздухе и пал бездыханным меж двух кустиков сурепки.

Фреди кинулся его поднимать. Восторг прекрасно делал стойку, но плохо приносил дичь. Мсье Резо зарядил седьмым номером правый ствол своего старого дамасского ружья с узорной насечкой и важно сказал:

— Когда заяц выскочит у тебя из-под ног, стреляй не сразу, а выжди и целься между ушами.

Приняв добычу из рук моего брата, триумфатор уверенно нажал большим пальцем на живот убитого зайца, чтобы спустить у него мочу. Машинально он принялся насвистывать знаменитую песенку:

Но тут же он вспомнил о присутствии лица духовного звания:

— Прошу прощения, господин аббат.

— Охотники — дело известное. А вот я другого не понимаю как вы ухитряетесь стрелять из этого старого громобоя, который не пригоден для бездымного пороха и дымит как паровоз?

Отец долго смотрел на свою двустволку и, вздохнув, сказал:

— Привык к нему. По правде сказать, я хотел было купить себе ружье по руке у Гастин-Ренета, но жена сочла это лишней тратой. А сама довольна, когда я приношу домой дичь.

Разумеется! От зайчатины у нас даже бывало расстройство желудка. Нет ничего отвратительнее рагу из зайца, когда оно становится ежедневной пищей, как хлеб насущный! Однако же охотничий сезон был нам очень дорог. Психимора никогда не отваживалась принимать участие в наших экспедициях: она слишком боялась за свои чулки, хотя с некоторых пор носила уже не шелковые, а нитяные. Сколько она ни изобретала предлогов, чтобы не пускать детей на охоту, ей не удавалось лишить нас этого удовольствия. Отцу нужны были загонщики.

В те дни мы, вероятно, представляли собой незабываемое зрелище. Так как в Кранском крае почти вся земля принадлежит помещикам, там сохранилось много дичи. К сожалению, пух преобладает над пером, ибо куропатки почти перевелись: они отравлялись мышьяковым месивом, которым защищали картофельные поля от колорадского жука. Коростели, вяхири, горлицы кишмя кишели в лесных угодьях. Из кустов живой изгороди то и дело выпрыгивали кролики. Иной раз можно было увидеть, как вдали трусит рысцой лиса, поджимая хвост и так съежившись, что только наметанный глаз мог отличить ее от больших деревенских котов, истребителей цыплят и птиц. (В наказание убийцам отец за сто метров от наших амбаров уничтожал всех котов без различия.)

Мы уже набили дичью ягдташи, на глазах вздувался и отцовский заплечный мешок, куда попали заяц, семь кроликов, две серые и две белые куропатки, коростель, четыре вяхиря. Да еще поймано было пять каких-то необыкновенных жуков.

В шесть часов вечера (если верить колокольне в Соледо), когда мы двинулись в обратный путь, дорогу у Шуанского креста быстро перебежала лиса. Ружье висело у отца за спиной. Он едва успел его снять и выстрелил наугад в гущу живой изгороди, куда юркнула лиса.

Мы извлекли ее оттуда мертвой.

— До чего же вы метко стреляете! — воскликнул преподобный отец Трюбель.

Предоставляю вашей фантазии нарисовать картину победоносного возвращения охотников. Мы с Фреди шли впереди и тащили лису, подвесив ее за лапы к толстой палке, как негры носят убитого льва. Так посоветовал нам отец. Перро следовал за нами по пятам и, держа в каждой руке за уши двух самых крупных кроликов, раскачивал сию добычу в назидание окрестному населению. Шествие замыкал отец с рассеянно-небрежным видом, как и подобает триумфатору. Широкие сборчатые короткие штаны с разрезами, как на дамских панталонах прежних времен, немного сползли, а расстегнутый патронташ болтался на животе. Отец насвистывал последний куплет своей любимой песенки:

В таком виде мы и явились в «Хвалебное», четырехкратно осенив себя по дороге крестным знамением, — первый раз, когда проходили мимо каменного распятия, второй раз около статуи св. Иосифа под большим дубом, в третий раз перед св. Авантюреном возле Филиппова колодца, а последний раз, когда огибали часовню.