Знак розы - страница 51

Мэри оцепенела.

— Ты сказал ей, кто именно?

— Нет, я избавил ее от этого унижения. Похоже, она не очень-то и хотела знать. Я просто сказал, что это женщина, которую я любил всю жизнь и на которой собираюсь жениться. Сегодня рано утром Люси уехала. Не думаю, что мы снова ее когда-нибудь увидим.

Майлз уехал через неделю. Мэри обнаружила записку у него на подушке: «Прости меня. Я должен уехать. Объясни все маме. С любовью, Майлз». Рядом лежала красная роза.

Мэри осторожно взяла цветок, удивляясь тому, что брат решил воспользоваться этим символом. Когда она поднесла цветок к губам, по ее щекам медленно заструились слезы. Перед ее мысленным взором замелькали сцены из прошлого. Она вновь услышала смех матери, глубокий голос отца, вторящего ей, и собственный радостный визг, когда Майлз подбрасывал ее высоко над головой, а потом ловил, не давая упасть на землю. Эти воспоминания заставили Мэри задержаться еще на несколько минут, после чего она позвала Тоби и велела ему как можно скорее привести мистера Перси.

Тот примчался через три минуты. Сасси провела его в гостиную, где сидела Мэри, глядя прямо перед собой невидящим взором. В руках у нее по-прежнему была алая роза. Обнаружив, что Перси спокойно стоит рядом с ее креслом, она подумала: разве не такая же сцена разыгралась в этой комнате несколько лет назад, когда точно так же лучи падали на светлые волосы Перси, оставляя в тени его лицо?

— Майлз уехал, — сказала Мэри. — Он вернулся во Францию, к своей Мариетте и Коммунистической партии.

— Знаю. Он заходил ко мне перед отъездом. Олли тоже знает. Мэри нахмурилась, с обидой глядя на него.

— И ты не предупредил меня?

Перси вздохнул и присел на корточки рядом с ее креслом.

И вновь Мэри показалось, что и эта сцена уже была в ее жизни. Тут она вспомнила, что Перси подошел к ней и присел рядом с этим самым креслом в тот вечер, когда огласили завещание отца. И сейчас, как тогда, выражение его лица оставалось невозмутимым. Он потрогал один из лепестков.

— Это оставил Майлз? Мэри едва заметно кивнула.

— Значит, ты должна простить его.

Она прошептала:

— Он умрет во Франции. И больше никогда не вернется домой. А теперь мне придется рассказать об этом маме. — В глазах девушки засверкали слезы. — Ты обещал отговорить его от этого шага.

— Я обещал попробовать, Цыга... Мэри, но Майлз уже давно все решил, и умом, и сердцем. Он возвращается к женщине, которая сделает его счастливым.

— Майлз должен был остаться здесь. — Внезапный приступ гнева заставил Мэри выпрямиться в кресле и сердито смахнуть слезы с глаз. — Он нам нужен. И сейчас больше, чем когда-либо. Майлз постоянно увиливал от ответственности перед семьей.

Перси хлопнул ладонью по ручке кресла и встал.

— Ты несправедлива к нему и сама это знаешь.

В груди Мэри поднималось раздражение. Ей не следовало приглашать Перси.

—Я всего лишь хочу сказать, — проговорила она, — что Майлз мог бы задержаться, по крайней мере на несколько месяцев, чтобы помочь Сасси ухаживать за нашей матерью. Мама была бы очень рада.

— Майлз считал, что у него нет этих нескольких месяцев.

— Тем более ему следовало провести их с матерью.

— Понятно... — задумчиво протянул Перси.

Мэри скрипнула зубами.

— Что тебе понятно, Перси? Что тебе понятно такого, чего не понимаю я?

Похоже, ее негодование не произвело на него ни малейшего впечатления.

— Если бы твоя мать позволила тебе подменить Сасси, ты бы согласилась?

— Речь не об этом. Ты же знаешь, что мама не позволяет мне заходить к ней в комнату.

— Но... если бы она передумала? Кому бы ты отдала предпочтение - матери или Сомерсету?

— Ты опять за свое, верно?

— Я всего лишь пытаюсь доказать тебе, что Майлз имеет такое же право выбора, как и ты.

Окончательно разозлившись, Мэри отвернулась к камину. Бабье лето закончилось. Наступила холодная осень, но сейчас Мэри чувствовала себя так, что и в жаркий летний день ей не помешало бы тепло камина. Перси дал ей понять, что Майлз имеет ровно такое же право быть эгоистом, как и она. Им никогда не преодолеть расхождений во взглядах. С каждым днем она все больше убеждалась в этом. Не оборачиваясь и обхватив себя руками, Мэри сказала: