Знамя над рейхстагом - страница 18

Неприятель старался не остаться в долгу и ударил артиллерией по наблюдательному пункту Колтунова. Блиндаж, в котором размещался его НП, загорелся.

Вспыхнул стоявший у входа ящик с сигнальными ракетами. От последовавшего затем фейерверка в блиндаже начался пожар. Колтунов вытащил оттуда оглушенного и растерявшегося батальонного фельдшера. Лицо и грудь у комбата были в страшных ожогах, но он продолжал командовать.

Тяжело было и на участке, удерживаемом батальоном Брылькова. Немецкие танки местами приближались к нашим позициям метров на пятьдесят и, настигнутые бронебойными снарядами, замирали на месте. На НП у Брылькова несколько раз появлялся Павел Денисович Алексеев — заместитель Балынина, принявший командование полком. Он помогал комбату в организации обороны захваченных у противника позиций.

Бой длился до самого вечера. Противник предпринял до десяти атак. Но все они захлебнулись. Примирившись с потерей высоты, гитлеровцы начали отходить.

Уже при свете фонаря мы принялись подводить итоги минувших боевых действий. Противник понес ощутимые потери. До двух тысяч солдат и около пятидесяти танков остались на поле боя. Количество пленных приближалось к четырем сотням. И у нас полегло немало народу. Особенно велик был урон в штрафных ротах — из их состава мало кто уцелел. И все же общее число убитых и раненых у нас было раза в два-три меньше.

Дивизия овладела важными позициями. Теперь она «видела» дальше на 10–15 километров, могла более выгодно расположить артиллерию и особенно орудия прямой наводки, получила прекрасные исходные рубежи для наступления армии, которое вот-вот должно было начаться.

Взятие Заозерной и небольшого плацдарма к западу от нее явилось событием в какой-то мере знаменательным. Высота с ее обжитыми, хорошо оборудованными укреплениями входила в состав весьма сильного, глубоко эшелонированного оборонительного рубежа, носившего условное название «Пантера». Пантера, как известно, зверь агрессивный и коварный, любит нападать исподтишка. Не отражало ли это шифрованное наименование истинных намерений, не покидавших гитлеровцев, — задержать наше продвижение и, накопив силы, перейти в контрнаступление?

И Еременко, и Юшкевич высоко оценили успех 150-й дивизии. В наш адрес было высказано немало добрых слов.

Вскоре командиру корпуса Семену Никифоровичу Переверткину присвоили генеральское звание. А нашего начальника политотдела Николая Ефимовича Воронина назначили на новую, более высокую должность.

Вместо него к нам прибыл подполковник Михаил Васильевич Артюхов политработник из разведотдела армии. И хоть первое впечатление он произвел вполне благоприятное, мне все казалось, что второго такого начальника политотдела, как Воронин, не найти. За короткое время я успел очень привязаться к нему.

В дивизию прислали наконец и начальника штаба — полковника Николая Константиновича Дьячкова. Был он не стар — ему не исполнилось и сорока. Однако самостоятельная жизнь его началась давно. Еще мальчишкой зарабатывал он себе на хлеб, подвизаясь в каком-то театре. Юношей связал свою судьбу с армией. Перед войной окончил академию. Невозмутимый, доброжелательный, никогда не теряющий самообладания, Николай Константинович быстро завоевал расположение офицеров штаба.

После гибели Балынина в должности командира 469-го стрелкового полка утвердили подполковника Павла Денисовича Алексеева. В прошлом он, как и полковник Зинченко — новый командир 756-го полка, был политработником. Обязанности отправленного в госпиталь командира 674-го полка Пинчука выполнял пока что его заместитель — майор Борис Иванович Елизаров.

Восполнили мы и потери в бойцах. Подразделения Григория Решетняка и Николая Королева были доукомплектованы. Кроме того, дивизия получила еще две штрафные роты.

Мы готовились к выполнению новых задач.

Рубеж «Пантера», протянувшийся в меридиональном направлении, преграждал советским войскам путь в Латвию, до границы которой оставалось совсем недалеко.

Непосредственно нам противостоял один из сильных узлов, обороняемый войсками Идрицкой группировки. В ее состав входили 32-я и 23-я пехотные дивизии немцев и 15-я латышская дивизия СС. Идрица, считавшаяся по административному делению тех лет городом, лежала среди болот и лесов километрах в пятидесяти юго-западнее полосы действий нашей дивизии.