Знамя над рейхстагом - страница 55

Дальше до реки Огре мы шли без боев, если не считать ночной перестрелки разведчиков с арьергардом немцев. Форсировать реку начали с ходу, вброд. Ширина ее не превышала полусотни метров. Противник заранее укрепился на этом естественном рубеже, и, хоть силы у него здесь были небольшие, он задержал продвижение 674-го полка, который первым появился на западном берегу.

Этот полк должен был обеспечивать переправу всей дивизии. Гитлеровцы атаковали его с левого фланга. Михайлов быстро развернул батальоны в негустом лесу, подступавшем к берегу, и принял удар. Два других наших полка начали переправляться севернее, чтобы скорее подоспеть на помощь Михайлову.

Бой длился всего несколько часов, но был жестоким. По просьбе Михайлова дивизионная артиллерия ударила по скоплению фашистов около хутора Липшас. Пехоту дружным огнем встретили стрелки. Не выдержав, она залегла. По танкам начали бить бронебойщики и орудия, успевшие развернуться на прямую наводку. Пять неприятельских боевых машин остановились, зачадив едким дымом. Остальные повернули назад. Их, вместе с самоходками, оставалось еще штук пятнадцать. Тут подоспели полки Алексеева и Зинченко.

Я помню, как с криком «Вперед!» встал во весь рост Михайлов. И тут же упад с тяжелой раной. К нему бросились несколько солдат. Командира полка бережно положили на носилки и, не дожидаясь, пока вокруг перестанет бушевать раскаленный металл, понесли на передовой медпункт. А поднятые им батальоны неудержимо пошли вперед, сминая неприятеля.

С Михайловым мы распрощались навсегда. После эвакуации в тыловой госпиталь он к нам не вернулся. 674-й полк принял майор Евстафий Михайлович Аристов, бывший до этого комбатом в полку у Зинченко. По возрасту и боевому опыту он был старше других командиров батальонов и казался нам наиболее подходящим для выдвижения.

По неширокой грунтовой дороге 150-я двигалась к Западной Двине. С севера наползали рваные тучи и слезились еще не холодным, но по-осеннему нудным дождем. Вокруг лежали небольшие квадраты полей, исполосованные колесами и танковыми гусеницами. Лишь на немногих участках крестьяне успели скосить хлеб. Богатый урожай был почти начисто загублен.

На горизонте в небо упирались черные столбы дыма. Это горели дома и усадьбы латышей, подожженные отступавшим противником. Гитлеровцы окончательно наплевали на тонкости национальной политики в отношении населения Прибалтики. Отступая, они совсем распоясались.

Крестьяне освобожденных селений с ужасом рассказывали об убийствах, грабежах и насилиях, чинимых фашистами, о голодной зиме, которая ожидала их.

Мы стремились усилить темп наступления. Но это не всегда удавалось.

Наши колонны шли по дорогам, встречая на своем пути заранее подготовленные оборонительные линии. Расстояние между ними нередко не превышало 6–7 километров. Головные части обычно не обладали достаточной силой, чтобы с ходу опрокинуть неприятеля, прорвать рубеж. Немцы завязывали оборонительный бой, переходили в контратаки. И пока наступавшее соединение развертывалось, им удавалось на каком-нибудь из участков даже продвинуться вперед.

Ночью, если противник видел, что дальнейшее сопротивление не принесет успеха, он незаметно покидал позиции. И что греха таить, утром мы иногда начинали артналет, засыпая снарядами уже опустевшие траншеи.

А на следующий день такой же бой разгорался на новом рубеже. Не сразу нам удалось приспособиться к этой тактике.

Одним словом, темп наступления на рижском направлении не был высоким.

Успешнее шли дела на таллинском направлении, где наступал Ленинградский фронт. Там враг оказывал меньшее сопротивление. И уже 22 сентября Совинформбюро сообщило об освобождении советскими войсками эстонской столицы.

Через четыре дня после этого события 150-я дивизия вышла к Западной Двине.

…Вечерело. С реки тянуло прохладой. Сумерки прорезали зарницы орудийных выстрелов. К басовитому гулу орудий присоединились голоса автоматов и пулеметов. Где-то на том берегу, к северу от нас, гремел бой.

Наши полки развернулись вдоль берега. Я стоял на возвышении и не отрывал бинокль от глаз. Хотелось запечатлеть в памяти еще различимые в сумерках детали обстановки на той стороне. Да, Западная Двина, или Даугава, как ее тут называют, широка и глубока. Переправочных средств у нас не было. И противник, окажись тут у него подготовленная оборона, мог надолго задержать дивизию. Но, судя по всему, он нас здесь не ждал.