Знание-сила, 1998 № 01 (847) - страница 11

Помимо молодежного сленга семидесятых, который вобрал в себя немало из языка наркоманов («оттянуться», «тащиться», «ломает»), в новорусский русский вошли обломки жаргонов — армейского, музыкального, языка фарцовщиков и путан и, конечно, уголовно-лагерного. На этом можно было бы построить целую теорию данного исторического момента в духе Говорухина. Но если верить лингвистам, за счет уголовного арго последние пятьдесят лет разбухает русский литературный всех слоев и уровней (поклон до земли всем писателям земли русской и ее же бардам). Так что не удивительно, коли банкиры могут выражаться как рэкетиры, интеллигенты и государственные мужи бравировать виртуозными матюгами...

Ввиду неохватности материала ограничиваемся заведомо неполным перечнем, намеренно приводя в «Дополнении к «Лексикону»» лишь слова, оторвавшиеся от собственно новорусского жаргона и ставшие расхожими. Немаловажно еще и то, что они характерны для особой картины мира, которую тут и представляют.

Совок(приписывается А. Троицкому). Сначала сленговое музыкальное обозначение советского звучания, аранжировки. Маркирует все, что отдает неуничтожимо советским или доперестроечным, а то и просто местным.

«Совки»— люди преимущественно маргинального типа, внешнего вида, манеры поведения и речи, не могущие стать новыми. «Новый русский» не может быть совком (разве что в душе) по определению. Никакой пары с «мусором» (обозначение милиционера) или «веником» (обозначение бороды) не образует.

Кинуть. Подставить, обмануть вследствие психологической манипуляции, незаконно обвинить (с последствиями), просто ограбить. По значению — подставить под удар. У китайцев это называется немного иначе — «убить чужим ножом». Обычно касается вещей и денежных средств. От обыкновенной «подставки» отличается динамизмом; тот, кто «кинул» («кидала»), должен уметь уходить, смываться от «кинутого».

«Кидание»— вид бегства с положительным сальдо.

Лев Гудков

В последнее время к старым советским легендам и мифам прибавились совершенно новые. Например, к старой легенде, что Россия чрезвычайно богатая страна, прибавился миф, что ее распродают прямо на корню. Чистая паранойя: мания величия плюс мания преследования.

«Новые русские» — тоже плод мифотворчества. Анекдоты о них характеризуют не социальную реальность, а состояние общественного сознания, в котором эти анекдоты рождаются и распространяются.

С восьмидесятых годов, когда предприниматели еще назывались кооператорами, они были на самом дне иерархии престижем, ниже инженеров и колхозников. Потом их легализовали; часть старого неприятия перешла в мифологию. Она всячески расцвечивалась под мощным влиянием рекламы, пропаганды, латино- и просто американских сериалов, знаменовавших собой несколько запоздалый приход к нам массовой культуры (этот факт явно недооценивают все, включая специалистов). А массовая культура принесла новые ценностные ориентации, стандарты и модели жизни, принадлежащие среднему, если не верхнему слою совершенно другого общества, порождая социальную зависть, неадекватные ожидания и странные представления о стандартах жизни наших «новых русских».

«Новые русские» — это предприниматели; вот о предпринимателях и будем говорить. Не о всех: наши исследования не захватывают самых богатых из них, самую верхушку предпринимательского сословия. Однако согласитесь, Потанина, Гусинского или Вяхирева невозможно представить себе героем одного из анекдотов о «новых русских», так что для темы нашего разговора мы тут ничего не теряем.

Так вот, за исключением этих «верхних» наш предпринимательский слой, который и весь-то невелик, всего 3— 5 процентов работающих,— бедный. У него нет особых капиталов. Если мы возьмем, как это принято у экономистов, «дециль» (10 процентов наиболее состоятельных в нашей выборке людей, а это и есть главным образом предприниматели), то их доходы будут превышать средний уровень всего в три раза. Разрыв не очень большой. И примерно такой же разрыв в уровне запросов.