Знание-сила, 1998 № 08 (854) - страница 9

Е.П.: — Какова же ситуация с научными школами в биологии на сегодняшний день?

С.Ш.: — Вообще процесс формирования научных школ идет постоянно, но сейчас нет ни одного из высоких научных начальников, кто бы мог создать свою школу, по причинам, о которых мы только что говорили. Например, был у нас вице-президент Академии наук Юрий Анатольевич Овчинников, получивший образование как раз в реакционное время на химфаке. Своенравно, не без талантов, железной рукой он делал только то, что делают за рубежом. Как куда поедет—приедет очумелый: все прекратить! Вот что надо делать! Из следующей поездки приедет — опять: все прекратить! Другое будем делать! Потому что каждый раз он узнавал там что-то неожиданное для себя. Когда в зарубежных статьях на нас ссылаются, мы счастливы, боже мой! На нас ссылаются! Нам достаточно ссылок в статьях, чтобы раздуться от ощущения своего авторитета. У нас теперь гордятся индексом цитирования, потому что — раболепие. Но имя так не делается. Имя-то остается не по индексам цитирования, а по идеям и результатам.

Идеи — есть, но не у больших начальников. Появляются нормальные люди со смелой мыслью, которые так и остаются в кандидатах, а боссы могут их снисходительно «трепать по голове».

Е.П.: — Какие еще характерные черты сегодняшней ситуации вы бы отметили?

С.Ш.: — Сегодня мы вообще находимся на грани жизни, хотя понятно, что сегодняшний развал науки — это принципиально иная ситуация, нежели тогда. Сейчас имеет место очень интересное явление, эдакое положительное следствие отрицательных обстоятельств. Наши люди находятся во всех лабораториях мира, и это — замечательно, только пресмыкаться не надо. Мы их посылаем туда «на сохранение». Надо их вернуть и пусть «рожают» тут. И это уже происходит. Вернулся биофизик Виктор Николаевич Морозов, пять лет пробывший профессором Нью- Йоркского университета. Он там варил сухие супы в стакане, а все полученные деньги потратил на оборудование, привез сюда контейнер приборов и сейчас разворачивается. Движение уже начинается. Я вообще убежден, что мы неистребимы, вопрос только в том, когда это начнет вылезать на поверхность.

Н.М.: — А если попытаться представить себе, что не было Лысенко, не было репрессий, наша наука и сельское хозяйство могли бы подняться на высокий уровень?

С.Ш.: — Если бы остались живы Вавилов, Карпеченко, Говоров, Левитекий... если бы дали работать Жебраку, если бы работал Рапопорт, если бы не затравили Эфроимсона, если бы Дубинин работал спокойно, не в качестве приспособленца, если бы... то, конечно, нам бы не было равных!

Я считаю, что именно разгром науки, разрушительные удары, которые нанесли большевики по всем ее фундаментальным отраслям, явились истинной причиной распада СССР.

Михаил Голубовский

«Загнивающий капитализм на империалистической стадии своего развития породил мертворожденного ублюдка биологической науки, насквозь метафизическое, антиисторическое учение формальной генетики».

6 марта 1947 года «Ленинградская правда», статья И.Презента

«Додуматься до представлений о гене как органе, железе с развитой морфологической и очень специфической структурой может только ученый, решивший покончить с собой научным самоубийством. Представлять, что ген, являясь частью хромосомы, обладает способностью испускать неизвестные и ненайденные вещества — ...значит заниматься метафизической внеопытной спекуляцией, что является смертью для экспериментальной науки».

С.С. Перов,

выступление на сессии ВАСХНИЛ

1948 года

«История развития менделевской науки о наследственности с необычайной наглядностью демонстрирует связь науки при капитализме со всей растленной идеологией буржуазного общества».

А.Н.Студитский, статья «Мухолюбы-человеконенавистники», 1949 год

• «Всем машинисткам и женщинам вообще своевременно будут выданы солдатские кальсоны».

Булгаков.

• «Вы сеете по всему культурному миру не революцию, а с огромным успехом фашизм...»,

И. Павлов.

• «Мы напрасно пытались представить себе какую-либо систему, по которой шел отбор к банкетным столам».