Знание-сила, 2004 № 11 (929) - страница 10

Вторая стадия группового манипулирования — «практическая ориентация групп»: массовое сознание («соотечественников» или «единоверцев»), подогретое пропагандой «народного возмущения», направляется на конкретные «подвиги». В ход идут привлекательные политические цели, программы, перечень популярных практических шагов. Это весьма непростой этап манипулирования общественным мнением, туг сосредоточиваются усилия интеллектуалов.

Многое зависит от того, насколько умело они будут действовать. Специалист в области этнополитики А. Попов пишет: «Изготовленная ими программа может быть примитивной, сработанной по лекалам погромных кличей, но может быть и развернута в эстетически привлекательную идеологическую систему способную мобилизовать широкие слои населения».

Как правило, подобные программы строятся на двух уровнях: публичном («программа для масс») и эзотерическом («программа для вождей»). В последней есть и технические детали планируемых акций, будь то захват власти или дестабилизация ситуации в регионе, стране, в мире.

Наконец, третья стадия — моральное обоснование насилия. Есть много способов, как снять психологический запрет на участие людей в насилии и погроме. Самый простой и наиболее распространенный — провокация, которая позволит представить насильственные действия «своих» всего лишь как ответную реакцию на оскорбления, несправедливость со стороны других. После такой удачной провокации любые беспорядки и кровопролития будут восприниматься как нравственно оправданные, отвечающие высшим интересам нации или конфессии.

Бесчисленные примеры представляют все этнополитические конфликты, но, пожалуй, больше других — палестино-израильский. В нем неоднократно возникала ситуация, когда стороны, как бы соревнуясь друг с другом в твердости позиций и в проведении «ответных действий», доводили конфликт до тупикового состояния. Вслед за террористическим актом в каком-либо из израильских городов немедленно проводились акции возмездия на палестинской территории. Их жертвами становились не только виновные в терроризме. «Ответом на ответ» становились новые террористические акции — возникала цепная реакция «справедливого возмездия». Расширялась зона террористической активности: в ответ на действия израильских солдат в секторе Газы могут последовать «ответные действия» в Нью-Йорке, поскольку в глазах палестинских террористов сложился единый американо-израильский блок, которым они называют то «антиарабским», то «антиисламским». Как бы в ответ на реальные или мнимые союзы в «иудео-христианском лагере» возникают и оппозиционные им военно-политические группировки в исламском мире. Не случайно в рядах палестинского сопротивления можно встретить не только арабов, но и боевиков других национальностей из разных стран и многочисленных радикальных исламских организаций. На такой основе складываются международные сети террористических организаций.

Реальность их существования, казалось бы, укрепляет позиции тех, кто считает основной причиной нынешнего всплеска экстремизма и терроризма «заговор международного терроризма». Однако при всей важности этого фактора остается вопрос о внутренней природе политического экстремизма, играющей главную роль в каждой стране.

Государство не должно культивировать идею «справедливого возмездия» сепаратистам, олигархам, мафии — иначе оно будет нести ответственность за рост политического экстремизма.

Если экстремистские организации столь влиятельны, почему в одних районах они появляются и укореняются, а в других нет? Почему, формируясь во многих районах, они добиваются своего лишь в некоторых?

Например, в Татарстане после распада СССР возникло множество организаций, стремившихся оживить «исторические обиды» татарского народа, начиная со времен покорения Казани Иваном Грозным, и направить их на борьбу с имперской Россией. Однако они своего не добились. По крайней мере, в Татарстане не сложились вооруженные организации сепаратистского или радикально исламского толка, как в Чечне или Дагестане.

Международные исламские организации проявляют к Татарстану не меньший интерес, чем к Чечне, но это пока не поколебало политическую стабильность в поволжской республике.