Знание-сила, 2006 № 12 (954) - страница 54
Его судьба — типичное для России явление. Он — прямо-таки собирательный персонаж, герой своего времени, законченный тип для реалистического романа, а не для "мыльных опер" или гламурных историй. В 1990 году в российских университетах и научно-исследовательских институтах работало около миллиона ученых. Сейчас не осталось и половины. Статистику "вымирания ученых как класс", правивший прежде в технократической державе под названием СССР, сейчас в точности никто не приведет. Социологи затрудняются сказать, куда именно делись пол миллиона с лишком ученых, где они проживают теперь, где работают, — целая армия, которая могла бы значительно укрепить "науковооруженность" (какой все же точный канцеляризм!) любой небольшой европейской страны. Целая армия рассеялась, как пыль на ветру, а страна вес еще цела!
Возможно, кстати, число уехавших за рубеж не так велико. Ирина Дежина, ведущий научный сотрудник Института экономики переходного периода предположила, что "большинство ученых осталось здесь; мы полагаем, что в тот период нашу страну покинуло лишь от 20 до 40 тысяч ученых". Однако точных данных никто не может назвать.
По-видимому, многие уехавшие перебрались в США. Их выбор был вполне прагматичен. "Только здесь я мог без проблем сразу же получить место", — вспоминает Сергей Нагайцев, руководитель отделения Лаборатории Ферми, уехавший из СССР в 1991 году с 20 долларами в кармане. Кстати, крупнейшим ускорителем в этой лаборатории довелось руководить другому выпускнику физфака Новосибирского университета — Владимиру Шильцеву.
Лишь в США, стране неограниченных возможностей для многих поколений эмигрантов, большинство российских ученых могли немедленно получить работу по специальности. Смятенные российские умы берег тогда гранит американской науки. Альтернативных вариантов было немного. "В Японии я получал бы жалование вдвое выше, но работать в США мне было интереснее", — говорит Вадим Гладышев, сорокалетний биохимик с Южного Урала, работающий с 1992 года в США, в Национальном институте здоровья (четыре года назад он стал профессором университета штата Небраска).
"Конечно, многие из нас охотно остались бы в Европе, поскольку это было бы ближе к дому, да и наши культуры схожи, — вспоминает пожелавшая остаться неизвестной российская эмигрантка, физик по образованию, работающая сейчас патентным поверенным в одном из городов на Восточном побережье США. — Однако строгие европейские законы об иммиграции и. прежде всего, необходимость подолгу ждать разрешения на проживание отпугнули многих потенциальных кандидатов. Европа, можно сказать, прогадала и упустила шанс принять у себя российскую научную элиту".
Другое дело — США. Здесь, правда, тоже никто не может точно сказать, сколько именно российских ученых получило разрешение на работу в стране за последние 15 лет. "По-видимому, многие тысячи", — полагает профессор Массачусетсского технологического института Лорен Грэхем, специалист по истории русской и советской науки, хорошо знакомый с проблемой утечки мозгов.
В начале 1990-х годов из России уезжали преимущественно именитые ученые, уже имевшие приглашение от ведущих американских университетов; затем потянулись новоиспеченные выпускники университетов.
В США особенно хорошо складывалась карьера российских физиков и математиков. "Причина кроется в фундаментальной научной подготовке молодых ученых, занимающихся естественными науками в СССР и России; их уровень теоретического образования был выше, чем у сверстников из США", — отмечает Грэхем.
Другое дело, что практическая подготовка у нас в стране хромает. Опросы, проведенные среди представителей ведущих коммерческих компаний США, показали, в чем кроется слабость российских научных кадров. "Выпускники университетов и вузов России слабее американцев ориентируются в том, какая продукция может иметь успех на рынке или какие технологии и оборудование нужны, чтобы обойти конкурентов", — добавляет профессор МТИ.
Справедливости ради, надо сказать, — и это отмечают многие зарубежные эксперты, — российские ученые очень легко усваивают все новое и быстро перенимают чужой опыт. "Приехав сюда, я начинала с самых низов, с работы лаборанткой, — вспоминает 47-летняя выпускница МГУ, химик Ольга Кавецкая. Однако всего за три года она сумела выдвинуться и занять должность директора частной научно-исследовательской лаборатории. (Стоит заметить, что в электронном алфавитном списке ее курса выпуска 1981 года десятки примечаний: "Живет в США, в США, Швеции, США, Швейцарии, США, Шотландии, США, США, Испании...")