Знание-сила, 2006 № 12 (954) - страница 60

Бардо приговорили к штрафу в 6 тысяч евро. Уличили в расизме и актера Арнольда Шварценеггера. Поводом стало его давнее интервью калифорнийскому радио, в котором он обсуждал проблемы апартеида в Южной Африке. Его слова: "Если разрешить черным управлять страной, они заведут ее в пропасть".

Американские биологи доказали, что слуховые волоски у крыс — тонкие отростки волосковых клеток во внутреннем ухе — отмирают и обновляются каждые 48 часов. Нечто подобное происходит и со слуховыми волосками человека. Поэтому после рок-концерта слух ухудшается из-за слишком громких звуков примерно на двое суток. За это время погибшие слуховые волоски отрастают. Если нарушить этот процесс новой порцией шума, то слух может серьезно пострадать.

Игори Харичев

Хочется задать смешной вопрос; если бы Билл Гейтс жил в России, смог бы он стать миллиардером? Смог бы превратить в гиганта созданную здесь фирму "Майкрософт"?

Ответ, к сожалению, очевиден. Следует честно признать: Билл Гейтс, живи он в России, не стал бы не только миллиардером, но и заурядным миллионером. И наш соотечественник, бывший москвич Сергей Брин навряд ли развернул бы в России такого колосса, как "Google", начав при этом работу в простом гараже. Или бы ему помешали чиновники, или наглые накачанные ребята, которые, в случае успеха, потребовали бы отдать бизнес под угрозой смерти. Миллиардером Сергей Брин смог стать в Америке.

Отечественные программисты, не покинувшие страну, получают высокую по российским меркам зарплату, но это — небольшая часть от зарплаты в США[* Согласно данным, опубликованным недавно американским журналом "Money", средняя зарплата программиста составляет сейчас в США 80,5 тысяч долларов в год, а, скажем, профессора. преподающего в вузе — 81,5 тысяч долларов. Если же профессор заведует кафедрой и является известным ученым, его заработок равен нескольким сотням тысяч долларов в год.]. А уж об участии в прибыли от продажи или использования созданных ими оригинальных программ и говорить не приходится. Ну а те, кому удалось создать мало-мальски успешную фирму, получают массу проблем на свою голову и, как правило, стараются особо не высовываться.

Важно отметить: Гейтс, Брин и многие другие обитатели экономически процветающих стран разбогатели на интеллектуальном продукте, а в России интеллектуальный труд по- прежнему не в почете, у нас в последние десятилетия богатели на сырье или его первичной обработке. Нефть, газ, металл, дерево, рыба — вот источники крупных отечественных капиталов.

И вот что любопытно: в экономически развитых странах порядка 70% прироста ВВП происходит за счет наукоемкого производства. Доля России на мировом рынке высоких технологий до смешного мала — около \%. А ведь новые технологии рождает разновидность интеллектуальной деятельности — научные исследования. Недаром сейчас говорят об экономике знаний. Разумеется, создать экономику, определяющую лицо современной цивилизации, может только страна с сильной наукой. Положение российской науки известно. Как и положение отечественных ученых. Специалисты вам скажут, что в России на одного ученого расходуется в 20 раз меньше средств, чем в США. (Хотя в среднем каждую статью российского ученого цитируют 3 раза, американского — 13 раз, то есть разница в 4 раза. В итоге получается, что эффективность наших ученых выше в 5 раз!)

Главная причина ничтожной доли высоких технологий в российской экономике вовсе не в науке — худо-бедно, она еще функционирует, в основном, на запасе прежних достижений. Причина в том, что отсутствует внедрение научных открытий в производство. За это науку журит президент, правительство, иные журналисты.

Но разве внедрение — это дело науки? Или, все-таки, бизнеса? Думается, второе. Потому что производством занимаются предприниматели, и они должны вкладывать деньги в новые технологии, в новую продукцию. То есть, в инновации. Только так можно выдержать конкуренцию в рыночной экономике. Но если российский бизнес не внедряет в производство то новое, что есть в России, если нет спроса на достижения отечественной науки, проблема в бизнесе, а не в науке.