«Знаю человека во Христе...»: жизнь и служение старца Софрония, исихаста и богослова - страница 22

Старец Софроний несколько раз описывает свое обращение к истинному Богу. Конечно, нелегко проследить его путь: с одной стороны, в духовной сфере нельзя все разложить на последовательные стадии, а с другой, путь старца — долгий. Однако мы постараемся хотя бы отчасти растолковать, что старец пишет об этом духовном состоянии.

Старец утверждает, что его искание Бога вне Христа было "аберрацией", из которой никогда не вышел бы своими силами. Он пишет: "Не вижу путей рассказать последовательно о духовных событиях того времени"[109].

Первым событием было главное откровение:

Как бы вдруг — мне стало ясным до очевидности, что мое искусственное погружение в отвлеченную умную сферу не приведет меня к достоверному познанию о Перво-Начале всех начал. Чрез мои аскетические совлечения всего относительного я не достигал реального единения с Искомым мною. Мои мистические опыты носили негативный характер. Не "чистое Бытие" представало предо мною, но смерть для всего меня, включая мое персональное начало[110].

Старцу открылось, что единение с Богом совершается через любовь, и евангельское ""любить" теперь проникло в сердце мое и ум как свет истинного познания"[111].

В другом месте старец использует образ "малой ладьи", которую шторм швыряет по волнам темной ночью. Так и его ум то восходил на вершину некоей волны, то снова другою бывал брошен вниз с гневом. Однако затем Бог, Который искал возможность спасти его, поставил пред ним "текст библейского, Синайского откровения: "Аз есмь Сущий"[112]. Бытие — это Я, Бог, абсолютный Владыка всех звездных миров — персональный — Аз есмь. С этим именем открылись для меня дали, убегающие в недосягаемость. Не в порядке отвлеченного мышления, но бытийно сей личный Бог стал для меня очевидностью, которую я жил всем моим существом. Весь строй моей духовной жизни преобразился"[113].

Сопоставив эти две, отрывка, мы видим, что открытая старцу истина, что Бог личный — "Я есмь Сущий", — не была ни медитацией, ни благочестивым рассуждением. Это действительно было прозрением, которое определило всю его последующую жизнь. Это видно из того, что пишет сам старец: мысль "возникла во мне ясно до очевидности": Бог "Сам искал случая явиться" и "Бог стал для меня очевидностью", вместе с которой "весь строй моей духовной жизни преобразился".

По-видимому, речь идет о важном духовном опыте, сходным с откровением Моисея, которому Бог сказал: "Я есмь Сущий"[114]; апостола Павла, которому Он сказал: "Я Иисус, Которого ты гонишь"[115]; Константина Великого, который увидел крест и слова: "В нем победиши". И затем мы видим результаты откровения. Так Христос совершает спасение человека, так Он уготовил Своих учеников к следованию Ему, чтобы быть им свидетелями Его страданий и креста, видеть Его воскресшим и получить Святой Дух в день Пятидесятницы.

Согласно учению святого Григория Паламы, пережитое в тот момент старцем Софронием было озарением, началом созерцания света. Святой Григорий Палама пишет, что чистая молитва, в которой ум человека совлекается всего сущего, — ценнее отвлеченного (рассудочного и схоластического) богословия. Однако такое созерцание еще не есть единение с Богом: на человека должен сойти Святой Дух. Старец Софроний называет это состояние "мраком совлечения". Святой Григорий Палама пишет, что в богосозерцании есть "и начало, и то, что после начала, отличающиеся друг от друга, словно тусклое и ясное, а конец его — безграничное восхождение, как восхищение в откровении"[116].

По святому Макарию Египетскому:

Есть ощущение, есть видение и есть озарение. И кто имеет озарение, тот выше имеющего ощущение. У него озарен ум; а сие значит то, что получил он некоторое преимущество пред имеющим ощущение, ибо сознал в себе некую несомненность видений. Но иное есть откровение, когда душе бывают открыты дела великие и Божии тайны[117].

Озарение, которого удостоился в тот момент старец Софроний, было выше отвлеченного рассудочного богословия и даже выхода из материального мира. Этот опыт — начало созерцания Бога. Как пишет святой Григорий Палама, "одно дело — озарение, другое — достаточное созерцание светом и еще новое — видение вещей в свете, когда отдаленное встает перед очами и грядущее явствует как настоящее"