Зной прошлого - страница 23

Мне хотелось знать, о каких эпизодах из жизни Лыскова жители Поморие помнят и сейчас. При первой же возможности я встретился с его друзьями и учениками.

— В тридцать пятом году наш городок был совсем небольшой, — начал рассказ старый помориец. — Почти все жители хорошо знали друг друга. Так что очень скоро всем стало известно, что недавно появившийся в Поморие молодой человек — школьный учитель. Помню его и сейчас — открытое, приветливое лицо, добрые глаза, красивые, вьющиеся волосы. Он быстро нашел общий язык со всеми — и со старыми, и с молодыми. Через несколько месяцев к нему уже относились, как к коренному жителю города.

— Я учился у него в прогимназии, — вспоминал другой. — Уже с первых дней мы полюбили его. Лысков был сильным и ловким, и мы всегда с восторгом смотрели, как он выполняет спортивные упражнения. Мы не раз поговаривали между собой, что наш учитель похож на Васила Левского. А он лишь смеялся да гладил нас по голове и говорил: «Если будете заниматься спортом, то и вы станете такими же сильными и ловкими, как Левский». По утрам мы ждали его на улице и уже вместе с ним входили в школьный двор. Вот кого он не мог терпеть, так это лентяев и доносчиков. Да и лжецам от него доставалось.

— Николай очень скоро активно включился в общественную жизнь, — дополнил третий. — Он стремился ни в чем не отставать от Яны, а она раньше его стала членом партии и имела хорошую политическую подготовку. Их квартира была, по существу, маленьким партийным клубом.

— Летом тридцать девятого года, — вспомнил один из друзей Лыскова, — Николай работал вместе с нами на солеварне. Хозяина мало беспокоили условия труда рабочих, тяжелые мешки с солью приходилось таскать на спине. «Хорошо, — сказал ему Николай, — будем таскать соль на собственном горбу, но только при условии, что увеличишь поденную плату всем рабочим». Хозяин наотрез отказался удовлетворить это справедливое требования. Разве он мог поступиться хоть малым? «В таком случае — бросаем работу!» — предложил товарищам Николай. Нас было пятнадцать человек, мы все поддержали его, объявили стачку и победили.

— Еще второго июля сорок первого года, — напомнил кто-то, — Лысков вместе с группой товарищей был арестован и отправлен на остров Света-Анастасия. В сентябре его выпустили, а в октябре вновь упрятали в концентрационный лагерь Еникой.

— Повторный арест Лыскова взбудоражил весь город. Когда Николая вели по улицам на станцию под сильной охраной полиции, все встречные искренне возмущались и открыто ругали власти. Рядом с учителем шла группа его учеников. Они проводили его до самой станции и разошлись лишь после того, как поезд отошел.

— Вернулся он из лагеря в сорок третьем. Идет он, бывало, по улице, следом за ним — полицейский, а вокруг — детвора. Каждый торопится рассказать ему что-то свое, перебивают друг друга, только и слышно: «Господин учитель, господин учитель», будто пчелиный рой гудит.

— Да, Николая любили, — вздохнул боевой товарищ Лыскова, — и взрослые, и дети. Он с каждым умел поговорить — и с образованным человеком, и с неграмотным. Даже самые ярые фашисты не смели открыто говорить о нем плохо. Сразу же по возвращении из лагеря Николай добился свидания со своими брошенными в тюрьму товарищами. Те, конечно, очень обрадовались, но предупредили Николая, что это может для него плохо кончиться. «Ничего, — улыбнулся Лысков, — уж очень мне хотелось посмотреть тюрьму — может быть, и мне придется здесь пожить. Кто знает, что ждет нас впереди?..»

Доверие товарищей окрыляло, но груз ложащихся на его плечи ответственных задач порождал сомнения.

— Я готов выполнить любое задание партии, — сказал Лысков после минутного раздумья. — Но подхожу ли я? Ведь в отряде есть товарищи, уже имеющие опыт партизанской борьбы.

— Выбор пал на тебя, потому что как коммунист ты имеешь большой опыт нелегальной работы и, что очень важно, являешься офицером запаса, — ответил представитель Центрального Комитета.

— Когда принимать отряд?

— Считай, что ты уже принял его. Сколько времени тебе необходимо, чтобы уладить семейные проблемы, смотри сам.