Зной прошлого - страница 38

— Генерал Младенов не доволен нашей работой. Считает, что работаем мы медленно и без особых результатов.

— Какие у него основания? — вскипел Мандров, чувствуя, что обвинение направлено главным образом против него.

— Кроме того, генерал считает, что мы работаем вслепую, — продолжил Димитров. — Арестуем одного-другого, но, пока ведем следствие, все остальные заподозренные успевают перейти на нелегальное положение.

Мандрову вновь захотелось возразить Димитрову, но он все-таки воздержался. С инспектором государственной безопасности у него были давние счеты. Не без участия Димитрова сразу после нападения Германии на Советский Союз Мандров был уволен из полиции по подозрению в связях с английской разведкой. Позднее начальнику областного управления полиции Соларову удалось убедить начальство из министерства в необоснованности предъявленных Мандрову обвинений и тот вновь был принят на работу в полицию.

Не желая разжигать спор, Мандров лишь поинтересовался:

— Что предлагает генерал?

— В дальнейшем нам надлежит применять новую тактику, — ответил Димитров. — Выявленные коммунистические функционеры подлежат тайному задержанию. Следствие также будет вестись строго секретно, чтобы затем нанести внезапный решительный удар по всей нелегальной сети.

— Как скроем арест этих людей от их близких, от населения? — поинтересовался Владев.

— Пустим слух, что они перешли на нелегальное положение. Если допросы окажутся безрезультатными, что последнее время случается часто, то арестованных следует ликвидировать и тайно захоронить где-нибудь. — Димитров взглянул на Косю Владева и продолжил: — Ты, Владев, в самые ближайшие дни должен подобрать подходящее помещение для ведения следствия где-нибудь на берегу моря. Кроме того, предлагаю, чтобы первый арестованный был из Бургаса. А теперь давайте обсудим конкретную кандидатуру.

На следующий день Косю Владев доложил своему непосредственному начальнику капитану Русеву о выработанном на совещании у Димитрова предложении о тайном аресте Димчо Карагезова — командира Бургасского повстанческого боевого отряда.

Позднее Косю Владев сообщил Народному суду, что Димчо Карагезова выдал жандармерии провокатор Тодор Грудев из Айтоса.

Вечером 28 апреля 1944 года горожане привычно торопились вернуться домой до наступления полицейского часа. В переулке неподалеку от ресторана «Болгария» остановился закрытый «опель». В машине Чушкин давал последние указания. За несколько минут до закрытия ресторана двое агентов, изображая подвыпивших гуляк, расположились неподалеку от выхода из него.

Вскоре на улицу торопливо вышел Димчо Карагезов, ему надо было успеть попасть до наступления полицейского часа на заседание боевого штаба. Предстояло проделать немалый путь. Агентов Димчо заметил слишком поздно. Двое «гуляк» скрутили ему руки и тут же впихнули в притормозившую рядом машину. Улица была пустынна, никто посторонний ничего не заметил. Димчо исчез…

Согласно новой тактике тайные агенты пустили слух, что Карагезов перешел на нелегальное положение. Для убедительности были проведены обыски в ресторане и в доме Карагезовых, многих соседей и знакомых Димчо вызывали на допросы. Власти вели подчеркнуто демонстративный поиск якобы ускользнувшего из их рук опасного коммуниста. Многие поверили в эту тонко продуманную ложь. Не верили лишь товарищи Димчо по боевому штабу. Они предпринимали различные попытки узнать правду, но безрезультатно. Кое-кто поговаривал, что Димчо самовольно, без разрешения штаба присоединился к партизанам Елховского края. Другие утверждали, что он уехал к своей семье в село. «Сбежал в самый трудный момент», — возмущались самые невыдержанные. Но вот пришла весточка от жены Димчо Николины: «Димчо в селе нет». Тревога все усиливалась. Что же произошло вечером 28 апреля, стало известно лишь через много дней после народной победы.

Сразу после ареста Димчо был доставлен в подвал помещения сил «общественной безопасности». Чтобы никто лишний из полицейских или агентов не увидел, кого привезли, от машины до здания Димчо вели, замотав ему голову куском полотна. Доступ к арестованному был разрешен только Владеву, Чушкину и Турлакову. Затем Карагезова перевели в более «надежное» место — в штаб третьего батальона жандармерии — и поместили его в отдельной камере.