Золочёные латунные кости - страница 8

Дин Крич, давно тут проживающий, повар и мажордом в одном лице, внёс поднос с чайником, чашками и бутербродами, коих намастерил от души, и мельком бросил:

— Прекрасно выглядишь.

— Занятий больше, пива меньше. Ад, — он направился в кухню. Я же заметил:

— Он стал медленней двигаться.

— Все мы стареем. Так что привело тебя сюда?

Палёная знала, что я зашёл домой неспроста, и её это ранило. Ей не нравится, что я сюда захаживаю по-хозяйски, притом, что хозяйство-то ведёт она. Но ещё больше ей не нравится, что Тинни указывает, кто мне друзья, и когда мне видеться с ними.

Я поведал, что приключилось со мной, и что, по словам Белинды, случилось с Морли.

— Тут есть связь?

Я пожал плечами.

— Пока только умозрительная.

— Но ты же не веришь в совпадения.

— Именно.

— Первое, что нам надо сделать, это перевезти Морли сюда.

Мне не пришло это в голову сразу, но я тут же уловил её мысль — нет более безопасного места, чтобы спрятать его.

— Белинда сказала, что он слишком плох для переезда.

— Ты будешь рядом с ним и поймёшь, когда можно.

Я кивнул.

— Я собираюсь сломать стену между этой комнатой и твоим старым кабинетом. Не возражаешь? — сказала она, на секунду отведя взгляд в пустоту.

— Только сердцем. Эта комната хранит тысячи воспоминаний, — это самая маленькая комната в доме. Я описал бы ее как сбрендившую кладовку для веников.

— По любому нам сейчас не до того, чтобы приглашать рабочих. Если ты хотел посоветоваться с Покойником, то он спит.

— Да, я понял. Он меня не доставал, — я осмотрел полки, которые она понавешала. — Какая куча книг.

— Бывают дни, когда особо делать нечего. Заказы на поиск поступают теперь только от гвардии. Со своим долбаным законом и порядком они добились того, что люди сами к ним приходят с повинной, пораздумав над тем, что казалось отличной затеей после полудюжины пинт. Наказания стали мягче. Я веду кое-какую бухгалтерию для Смирения. Управляю его вложениями. И твоими. И ещё учусь. И всё.

У меня есть сбережения? А почему мне об этом не известно?

Потому что я потратил бы деньги вместо того, чтобы вкладывать.

Что за судьба — ещё одна женщина принимает за меня решения.

— С твоими вложениями всё прекрасно.

— Особенно в Комбинат? — у меня был небольшой процент, но я его и за вложение не считал. Денег я не вкладывал, только себя.

— Особенно. Но я вложила часть твоей наличности в ещё несколько дел. У тебя будет источник дохода, даже если Комбинат распадётся.

Я не обращал на неё внимания. При встречах с ней, по большей части видел в ней только крысючку. У меня и в мыслях не было, что она могла бы позаботиться обо мне на тот случай, если у Тинни, Комбината или меня дела пойдут наперекосяк. Хотя, рано или поздно до меня дошло бы.

— Ясно, — мы начали говорить о вещах, не требовавших признаний в том, как мы скучаем друг по другу.

Опять появился Дин с чаем и печеньем уже для себя, уселся в свободное кресло.

— Итак, вы вернулись, мистер Гаррет?

Я бродил по дому, отмечая изменения и вспоминая, что было раньше. Перемены отражались в покраске, новой отделке стен, и новой мебели.

Я таскал большую кружку с пивом. Запасов хватало.

Я так и думал. Палёная любит это дело.

— Вы не водите гостей?

— Нет, не считая моего брата, нескольких рабочих и учеников Покойника. А с тех пор, как я прикрыла халяву с пивом, Смирение заглядывает только по делам.

Её брат, урождённый Фунт Смирения, но известный на улице как Джон Растяжка, был главарём крупнейшей в городе банды крысюков. Он был из другого помёта, так что общей у них была только мать, но, что удивительно, их связь была тесной.

— Он как был крысой, так и остался, и пользуется этим, — сказала Палёная.

— Не обсирай его. Знакомство с ним полезно.

— Гаррет.

— Извини, не сдержался от выражений.

— А сам обижаешься, когда так выражаются в твоём присутствии.

Я пожал плечами. Непротиворечивость в действиях — признак узкого ума.

Как раз в этот момент мы входили в зябкий холод комнаты Покойника.

Снаружи в подсвечнике горела небольшая свечка. Я прихватил её внутрь, но она давала мало света. Она нужна была здесь не для этого, а только чтобы зажигать лампы, когда Его Милость принимал тех, кому для удобства нужен свет.