Золотая Колыма - страница 37

— Не пройдем,— сказал Цареградский.— Крепче держись! Будем разворачиваться...

Усталые, мокрые, как мыши, вернулись к Трем Братьям, зашли в безымянный, не упомянутый в лоции, заливчик и оказались в таком затишье, словно попали в иной мир. Опять стало радостно и весело на душе. А подкрепились, так и совсем повеселели и безымянную бухточку назвали Веселой, а светлый бурливый ключик, из которого жадно пили воду,— Веселым Яром.

Велико было желание увидеть хотя бы краешком глаза бухту Нагаева, и Валентин решил подняться на ближнюю сопку. За ним Митя и все остальные. По ключику сквозь заросли ольховника и кедровника продрались на пологую и голую седловину, прошли километра два по плоскому гольцу и, прыгая по серым базальтовым камням, забрались на вершину сопки. И отсюда открылась широчайшая панорама.

На юге, сверкая, расстилалось море с двумя голубенькими, похожими на облака, островками. На востоке был виден весь Ольский рейд, и даже двуглавую церковку с домиками можно было рассмотреть в бинокль. На севере горы переливались грядами: синие сменялись голубыми, голубые — белыми. А на западе, совсем рядом, будто под ногами, в бинокль видна даже золотистая рябь,— светилась бухта Нагаева. Ее берега были обрамлены зеленью, и она показалась и на всю жизнь запомнилась Валентину Александровичу оазисом среди голубых барханов морской пустыни и синих гор.

Цареградский решил, что непременно придет на берега этой бухты специальным маршрутом и обстоятельно обследует ее и опишет, будет первооткрывателем и ее первым поселенцем... А пока, пользуясь попутным ветром, хорошо бы отправиться на восток, вон к тем видимым отсюда высоким синим горам, которыми любовались еще с парохода и которые манили к себе обнаженными складчатыми склонами. Там наверняка найдутся палеонтологические остатки, а может быть, и полезные ископаемые, то же золото, ради которого Билибин рвется на Колыму...

Валентин скомандовал «всем на берег». Спустились с сопки — как шары скатились. Вышли из бухты Веселой, подняли парус, и вельбот, подгоняемый крепким ветром, понесло к ольским берегам. В Оле оставили доктора Переяслова, его немножко мутило, взяли Билибина.

Юрий Александрович тоже пожелал сплавать к заманчивым горам. Обивать порог тузрика ему уже порядком надоело. С транспортом было туго, но что-то все-таки делалось, и можно потратить денек на осмотр ближайших гор.

Поплыли.

Погода на Охотском побережье изменчива. Ветер вдруг стих, гребцам пришлось сесть на весла. А вскоре с моря навалился такой туман, что не только те высокие горы, которые час назад были отчетливо видны с полуострова Старицкого, но и ольские берега, которых чуть ли ни касались веслами, скрылись. Лодку будто накрыло матовым колпаком.

Туман был промозглый, леденящий, гребля не согревала. Плыли без шуток, без песен. Гребли и Билибин и Казанли. Каждые полчаса менялись, кто отдыхал — залезал под брезент. Лишь Цареградский бессменно сидел за рулем. Плыть было опасно. Валентин чутко вслушивался, как бьет прибой о невидимые в тумане прибрежные скалы, и по их шуму старался определить, какие здесь берега — обрывистые или пологие. Там, где волна ударяла с грохотом, Валентин брал мористее, но и далеко опасался отходить, ждал, как только заслышатся мягкие накаты волн, чтоб пристать и выйти на берег.

Нервы были напряжены, и, может, поэтому он с особенной остротой примечал во мраке все: светящиеся воронки от каждого удара веслом, призрачные сверкающие полосы от каких-то рыб или неведомых животных, рассекавших под днищем густую черную воду, и фосфоресцирующее свечение, неизвестно от чего исходившее...

Вдруг Валентин услышал, что шум прибоя изменился, стал тише и мягче, осторожно направил вельбот на этот шум и не скомандовал, а попросил:

— Потише, ребята.

Ребята опустили весла, притормозили. Нет, шум прибоя не усиливался, здесь берег явно пологий.

— Сейчас будем купаться,— невесело пошутил Цареградский.

В той же лоции он читал, что приставать в сильное волнение нужно строго перпендикулярно к берегу, иначе волна перекроет, а то и перевернет лодку. А когда лодка подойдет близко к суше, нужно очень быстро и ловко, без сильного толчка, выскочить из нее и, пользуясь следующей волной и по-прежнему сохраняя то же перпендикулярное направление, притянуть лодку к берегу. Мудрая лоция — в ней все сказано.