Золотая Орда. Между Ясой и Кораном. Начало конфликта - страница 9

. <…>

Часть VII. Моральная философия. Раздел IV. Глава I

Я сделал третью часть моральной философии столь объемной, чтобы показать красоту и полезность наук о нравственности, а также из-за того, что редко встречаются книги, из которых я извлек сии корни, цветы и плоды благонравия. Теперь же я хочу обратиться к четвертой части этой науки, которая хотя и не столь обильна и велика, как третья, но куда более удивительна и обладает большим достоинством не только сравнительно с той [третьей] частью, но и со всем прочим, ибо она убеждает в том, что надлежит верить истинному учению, которое должен принять род человеческий, любить его и удостоверять делами. И из всей философии нет ничего более необходимого человеку, более полезного и благородного. Ибо [положение, согласно которому] моральной философии подчинены прочие науки, истинно, прежде всего, благодаря этой части. Ибо вся мудрость направлена на постижение того, как спастись роду человеческому, а это спасение заключается в принятии того, что ведет человека к счастью будущей жизни, о которой Авиценна, как было сказано ранее, говорит, что ее глаз не видел и ухо не слышало. И поскольку эта четвертая часть стремится к постижению этого спасения и увлекает к нему людей, то все науки, искусства и занятия, да и все, что может быть рассмотрено человеком, обязано [служить] этой благороднейшей части гражданской философии; и в ней положен предел человеческому познанию. <…>

А теперь я укажу главные народности, у которых различаются [религиозные] учения, существующие ныне в мире. И это: сарацины, тартары, язычники, идолопоклонники, иудеи, христиане. И большего числа основных учений нет и быть не может — вплоть до появления учения Антихриста. А составные учения формируются различными сочетаниями [элементов] всех этих [учений], или пяти, или четырех, или трех, или двух.

Но помимо указанных имеется и еще одна цель, а именно счастье в иной жизни, которую различные [люди] ищут различными способами и к которой по-разному стремятся. Ибо одни рассматривают [это счастье] как удовольствие телесное, другие — как наслаждение духовное, а третьи — как то и другое. А есть еще учения, которые сочетают это счастье с иными целями — всеми или несколькими, и различным образом. Ибо хотя они стремятся к будущему счастью, многие, тем не менее, позволяют себе вожделение, другие стремятся к богатству, третьи желают почестей, четвертые — могущества и господства, пятые — славы. И я в первую очередь затрону первые три учения, чтобы было ясно, к чему они стремятся. А затем поведу речь о [необходимости] избрания учения верных, которое одно должно быть сообщено миру.

Некоторые же хотят обладать этими целями настоящей жизни, не считая, что они при этом отдаляются от будущего счастья, как бы они ни злоупотребляли временными благами и ни погружались в соблазны вожделения, как сарацины, которые, в соответствии со своим законом, имеют столько жен, сколько хотят.

А другие, горят желанием повелевать, как тартары, поскольку их правитель говорит, что должен быть один господин на земле, так же, как на небе есть только один Бог, и этим господином должен быть провозглашен он сам, как ясно из письма, которое он послал королю Франции господину Людовику^>{5}, в котором он требует от последнего дани. Об этом говорится в книге брата Вильгельма «О нравах тартар»^>{6}, которую он написал для вышеупомянутого короля Франции.

И это явствует также из их деяний: уже захватив восточные царства, они не помышляют ни о каких сладостях жизни, но ведут себя, с этой точки зрения, не по-человечески: употребляют в питье молоко кобылиц, нечистую пищу и нечистым образом, что вошло у них в обычай.

Это явствует из вышеназванной книги, а также из книги брата Иоанна «О жизни тартар»^>{7}, а также из «Космографии» философа Этика.

И этот философ и те книги о нравах тартар описывают их как нечестивейший и зловреднейший род, что явствует из математической части, где повествуется о народах и местах этого мира.

Чистыми язычниками являются те, у кого, как у пруссов и сопредельных им народов, место закона занимает обычай. Они считают, что удовольствия от богатства и славы в этой жизни имеют значение для жизни будущей, веря, что каков был человек здесь, таков он будет и там, и тем, чем он обладал здесь, он будет обладать и в будущей жизни. Поэтому они [имеют обычай] публичного сожжения мертвых вместе с драгоценными камнями, золотом, серебром, помощниками, семьей, друзьями, всеми богатствами и благами, надеясь, что те будут наслаждаться всем этим после смерти