Золото Ариеля - страница 7

По словам Саймона, кто-то полагал, что ему повезло со ссылкой. Но Нед никогда не принадлежал к тем, кто принимает превратности судьбы без возражений. Он понял, и понял рано, что удача никогда не приходит надолго. Первые четырнадцать лет своей жизни Нед провел в благоприятной обстановке, в зажиточном доме, обучаясь у домашних учителей, от которых он, умный и честолюбивый мальчик, брал все что можно. Но неожиданное банкротство отца, позор и смерть заставили Неда и его старшего брата столкнуться с бедностью во всей ее грубой реальности.

Считалось, что Неду повезло — он поступил в ученики к столяру в Доугейте. Он трудился и терпел. Единственное, что осталось от прежней жизни, это еженедельное посещение доброго старого учителя музыки, Айвена Эшворта, который, узнав о его несчастье, настоял на том, что будет давать уроки своему одаренному ученику бесплатно.

Музыка же избавила Неда от нудной работы на подворье столяра, потому что с помощью Эшворта он был представлен, когда ему исполнилось семнадцать лет, придворному капельмейстеру, тот, в свою очередь, не смог удержаться от восклицания, увидев, как испортились от работы руки Неда, и предложил ему должность придворного музыканта.

Вскоре после этого Нед был замечен графом Нортхэмпгтоном, щедрым, но ревнивым нанимателем, заявившим, что Нед нужен ему в доме в качестве лютниста и посыльного.

Когда Нортхэмптон, известный своей любовью к молодым мужчинам, пояснил, что именно будет время от времени требоваться от Неда и что может произойти, если Нед не уступит, то юноше оставалось только вспомнить страдания, пережитые им во время бедности, чтобы согласиться терпеть знаки внимания, которые иногда оказывал ему стареющий Нортхэмптон. Но он принял твердое решение, что скоро покинет этот дом. В отличие от Саймона Нед поклялся, что не станет вечно носить ливрею графского слуги.

Конец его карьере у Нортхэмптона положило пришедшее как-то майским вечером через два с половиной года сообщение, что его старый друг и учитель Айвен Эшворт арестован за то, что дал пристанище странствующему священнику-католику.

Нед, который всегда знал, что Эшворт был тайным католиком — как и многие в Лондоне, — пошел прямо к Нортхэмптону просить за старика, но рассерженный Нортхэмптон ответил, что он ничего не может сделать.

В ту ночь, когда Эшворта должны были перевезти из Ньюгейтской тюрьмы в Тауэр, Нед собрал нескольких бывших товарищей по работе — он сохранил отношения с крепкими парнями, с которыми подружился, будучи подмастерьем, — и, предложив им хорошие деньги, вместе с ними напал на конвой, сопровождающий Эшворта; они раскидали стражу, схватили ключи, чтобы снять с него цепи, и поспешно отвели слабого ошеломленного старика к поджидающей у пристани Святого Ботольфа лодке, которая отвезла его на судно, идущее во Францию, к свободе.

Слухи, о которых говорил Саймон, были правдивыми.

Сразу же после того, как Эшворт сел на корабль, Нед тоже приготовился к изгнанию. Он был вызван на последнюю встречу с Нортхэмитоном. Никто пока что не связывал имени Неда с побегом старика, но Нортхэмптон догадывался.

— Ты глупец, Варринер. Кто-нибудь, рано или поздно, все равно узнает. И возможно, твое преступление запятнает меня. Ты, конечно, понимаешь, что тебе придется покинуть Англию.

— Вы посылаете меня в вечное изгнание?

Нортхэмптон постучал по подлокотнику кресла пальцами в драгоценных перстнях.

— Возможно, не в вечное. Работай на меня. Присылай мне сообщения из-за границы, из войск, которые находятся в Нидерландах; а я посмотрю, что можно сделать, чтобы в один прекрасный день ты смог бы благополучно вернуться.

На другой день, это было раннее майское утро 1607 года, Нед сел в лодку, которая довезла его до Грейвсенда, а затем корабль отвез его туда, где он вступил в войско принца Морица, чтобы воевать со множеством других протестантских наемников против мощи католической Испании на полях Нидерландов, опустошенных войной. Многие из этих наемников были, как и он, англичанами; разочарованными, раздосадованными тем, что король Яков вышел из союза с Нидерландами, тем, что он стал пособником старого врага — Испании.