Золото имеет привкус свинца - страница 9

С третьего этажа ей навстречу спускался какой-то военный в белом полушубке, перетянутый кожаной портупеей. У Валентины отчего-то екнуло сердце и защемило в груди. Что-то такое знакомое и далекое вдруг нахлынуло на ее душу теплой и ласковой океанской волной.

— Привет, Валюша, не узнаешь? — военный приблизился почти вплотную.

— Господи, Витенька, — девушка припала к груди военного и тихо заплакала.

— Как ты, откуда, почему на тебе эта форма?

— Откуда,… оттуда, вот зашел тебя навестить и кое о чем попросить, поможешь.

— Ну, ты ведь знаешь, дорогой, для тебя все сделаю, только через сорок минут мне надо быть в порту, закончу смену, и скоро будем вместе. «Ангару», будь она трижды не ладна, надо срочно выпихнуть из порта. — Девушка рукой провела по колючей щеки возлюбленного. — Бедный, что они с тобой сделали. Ничего у меня борщ свежий, только сегодня утром сварила, бутылочка припасена, пока отдохнешь, а я уже и дома.

— Некогда отдыхать, любимая, — Лютый притянул девушку к себе и тяжело, словно странник, преждевременно окончивший свой путь, вздохнул, Виктору показалось, что земля уходит у него из-под ног, а в голове зазвенели колокольчики, как от выпитого стакана шампанского. У меня в машине «спецгруз», как раз на вашу «Ангару», так что собирайся, едем вместе.

— Дай, хоть пирожков с собой возьму, — Валентина отомкнула дверь, включила тусклый свет в прихожей.

— Может, хоть минут десять посидишь, чайку выпьешь, согреешься? — Валентина с тоской заглянула в глаза Лютому, и увидела там ледяную ночь. Но вот, засветилась одна искорка, словно полярная звезда на темном небосводе, вспыхнула другая, заполыхало полярное сияние в, казалось, бесцветных глазах уголовника и убийцы.

Валентина скинула ненавистную телогрейку и ватные штаны на холодный пол и начала раздевать Лютого.

— Боже, что у тебя с руками, она прижала перемотанные кровавыми тряпками руки себе к груди и потащила совсем беспомощного мужчину на диван.

— Ложись, я пока чай разогрею, соберу поесть… — Виктор держал ее за руку и не отпускал, она тоже не вырывалась, потом нагнулась и пара слилась в долгий мучительно-страстный поцелуй, переходящий в ласки, тихий шепот и любовные вздохи.

Серый сидел в кабине грузовика уже битый час и упорно боролся со сном. Он немного убавил отопление, чтобы его совсем не раскумарило. Лютый пригрозил, что отправит его в белые, безмолвные снега Колымы к мертвым охранникам и расстрелянным ментам на КПП при въезде в город, если Писатель хоть на секунду закемарит и пропустит что-то важное. Сергей побаивался Лютого, особенно, после того, как тот зверски и хладнокровно расправился с дежурным нарядом на контрольном пункте.

«Какого черта мы здесь торчим на виду у всего Магадана» — думал Серый, нервно покусывая нижнюю губу и внимательно всматриваясь в темноту, уходящего на восток к океану, покрытому метровым, укатанным снегом, шоссе. «От этих баб все беды, давно бы уже сидели в теплой капитанской каюте и попивали себе коньячок, так нет, надо с собой эту шмару тащить. А что, может кончить их обоих здесь, прямо на квартире и самому доставить золотишко по назначению».

Такая мысль уже не раз высверливало все его неуравновешенное сознание, но страх перед неизвестностью еще больше пугал сочинителя блатных частушек и любовных посланий. «Нет, вот, погрузимся, выйдем из территориальных вод, а там…»

Подъезжая к блокпосту, подельники поначалу хотели использовать пленного офицера в качестве заложника, что связанный, более трех часов валялся в фургоне неотапливаемого грузовика, но оказалось, стянутый намертво скотчем офицер охраны за время пути не выдержал колымских морозов и превратился в безмолвную ледяную статую. Грузовик остановили в пяти километрах от КПП, чтобы перевести дух и обсудить план дальнейших действий. Лютый достал из планшета майора карту дорог Магаданского края и, сощурив бесцветные глаза, стал внимательно изучать подъезды к городу и порту. Затем аккуратно свернул карту и сунул ее себе за пазуху.

— Что за слабаки, — сплюнул Лютый себе под ноги, — еще золотишко берутся охранять, — он скинул связанного офицера на дорогу, затем ногой спихнул в глубокий сугроб. — Придется, Писатель, нам прорываться с боем, главная наша задача проскочить в порт и загрузиться, вся надежда — на внезапность. Метров за двести до шлагбаума я спрыгну с грузовика и обойду пост с тыла. Мы не должны дать возможность легавым связаться со своими в городе. Поэтому, как только гаишник подойдет к тебе проверять документы, стреляй без промедления и только на поражение. Я беру на себя всех остальных в теплушке. Думаю, они под утро разомлели и не сразу сообразят, что случилось.