Золото Калифорнии - страница 27

- Нет! - простонал Георг. - У меня голова идет кругом и сердце разрывается от боли. Я ни о чем думать и рассуждать не могу. Несчастные мои мать и сестренка!..

- Ну, тут нам решительно нечего делать. Кроме того, ветер усиливается и дай Бог нам поскорее выбраться из снега.

Индейцы, очевидно, шли этой дорогой недолго и вскоре повернули вниз по направлению к долине, но подальше от ручья, и оба всадника ехали по следам быстро насколько возможно. Вскоре Георг и его спутник подъехали к месту, где, несомненно, была стоянка краснокожих. Быть может, они остановились для того, чтобы разделить награбленное. Начиная от этого места, на следах их было очень мало свежего снега.

Старик ехал впереди, и насколько он был хладнокровным и безучастным в начале путешествия, настолько же горячо стремился теперь нагнать индейцев и собрать верные сведения о судьбе бледнолицых.

- Вот последствия, - говорил старик как бы сам с собою, не обращаясь к ехавшему с ним рядом мальчику, - вот последствия постоянного дурного отношения наших соотечественников к индейцам. Мы отнимаем у них землю, убиваем или спугиваем дичь в их лесах, срубаем дубы, плодами которых они питаются, даже мешаем их рыболовству, да и вообще всюду, где только возможно, вредим им. Можно ли винить их, когда они иногда теряют всякое терпение и отплачивают нам тем же? Они ли виноваты, что в таких случаях мщение их обрушивается на ни в чем не повинных людей?

- Следовательно, вы полагаете, что действительно они напали на моих родителей и убили их? - спросил Георг в смертельном страхе, отражавшемся во взгляде и в голосе.

- Вздор! Разве я говорил что-либо подобное? - пробурчал старик. - Я только одно хотел сказать, что их нельзя винить в том, что во всяком белом они видят смертельного врага. На этот раз, наверное, дело обошлось не так плохо; это… это во всяком случае очень скверная история, и я не знаю, быть может, впоследствии я сам…

Но не окончив своей речи, старик пришпорил коня и быстро вскочил в кусты, так быстро, что Георг с трудом поспевал за ним. Менее чем через полчаса такой быстрой езды они увидели дым, а потом и лагерь индейцев, состоявший из десяти мужчин и восьми-десяти женщин. Они развели костер в месте, защищенном от ветра, и, сидя на корточках, грелись у огня.

Как только индейцы услышали стук копыт, тотчас мужчины вскочили и схватились за луки. Однако старик с винтовкой наготове в правой руке врезался в середину толпы и грозно поглядывал, точно выбирая, на ком сорвать свой гнев. Но, как видно, индейцы его знали, потому что тотчас опустили свои луки и один из них, старый человек с седыми волосами, приблизился к американцу и дружески заговорил с ним.

Они быстро обменялись несколькими фразами на индейском языке; но только это одно было понято Георгом, да еще то, что они напали на верный след. Он видел, что на женщинах были надеты платья его матери; даже кое-что из его собственной одежды лежало под деревом, неподалеку от костра.

Насколько были суровы и гневны первые слова старика, с которыми он обратился к толпе, настолько же дружески и ласково говорил он с индейцем спустя несколько минут, спокойно слушая его, и раза два молча кивнув ему головой. Вслед за тем он повернул голову в сторону Георга, чтобы вкратце сообщить ему все то, что он узнал из разговора с индейцем.

По словам старого дикаря, которого американец знал как хорошего и заслуживающего доверия человека, сегодня утром его табор случайно набрел на то место, где стояла повозка, но огонь они нашли уже потухшим и никаких белолицых людей около повозки не было. Считая найденное имущество случайной добычей, они взяли из него только то, что казалось ценным, а также то, что могло пригодиться, как одежда их женщинам, так как мужчины носят только одежду из шкур убитых ими животных и признают бесчестием носить что-либо другое. Что стало с белолицыми, они не знают и даже старались узнать об этом.

Пока старик сообщал все это Георгу, последний вдруг заметил, что в черных, засыпанных снегом волосах одного из мужчин красовался какой-то диковинный головной убор. Он походил на свернутый в трубку кусок бумаги. В двух-трех словах Георг обратил на это внимание своего спутника. Едва старик увидел указанный сверток бумаги, как тотчас подъехал к индейцу и, прежде чем тот смог опомниться, без всякой церемонии сорвал головной убор с его головы и развернул бумагу.