Золото Монтесумы - страница 17

Войдя в него, мы обнаружили там невысоких темнокожих людей, склонившихся над серебряными сосудами. По всему помещению, освещаемому факелами, стояли кожаные бурдюки с какими-то порошками.

— Мой господин, — прошептал один из офицеров, — что это такое?

— Лаборатория алхимика! — воскликнул я во весь голос, таково было мое восхищение.

Смуглый человек обернулся и, увидев нас, что-то сердито выкрикнул. Какой-то старик шагнул вперед и погрозил мне костлявым кулаком, другой, молодой и симпатичный на вид парень, встал между нами, прикрывая его, — очевидно, это был отец юноши.

— Вы создаете здесь Универсальное лекарство, — сказал я на языке мали. — Философский камень способен будет победить любую болезнь, смерть, невежество и суеверие. Это лекарство необходимо всем — вы должны открыть мне свои секреты. Тогда я смогу принести свет в этот мир, окутанный мраком.

— Мы никогда не откроем тебе рецепт этого великого средства, — дерзко ответил старый колдун.

— Не дадите добровольно, я вырву силой!

— Ты хочешь получить рецепт? Хорошо, твое желание исполнится, но прежде я награжу тебя. Ты получишь по заслугам.

— И что это за награда?

— Твоя смерть!

Он зачерпнул из висящей на поясе сумки горсть какой-то жидкой и вонючей грязи янтарного цвета, поджег ее от одного из горящих факелов и швырнул в меня.

Не знаю, из какого дьявольского вещества была она сделана, но, мгновенно вспыхнув, все мое тело превратилось в горящий факел. Тогда офицер плеснул на меня водой из фляжки. Я громко кричал, сдирая с себя одежду и катаясь по полу. Тут сын колдуна подскочил ко мне и засыпал меня густым слоем соли. Только благодаря этому мавру я не погиб мученической смертью.

В тот день я поклялся убить их. Схватив один из факелов, я поднес его к самому большому бурдюку, в котором находилась ртуть, и поджег ее.

Вспыхнуло синее пламя, распространяя отвратительный запах, а шестьдесят человек рухнули замертво сотрясаемые дрожью, с лицами, позеленевшими от действия их собственного дьявольского зелья. Рядом стояли еще два сундука, украшенные разными символами. На одном был знак серы, напоминающий фигуру женщины.

На другом — знак соли, с помощью которой молодой мавр спас меня. Это был круг с поперечной полосой.

Я открыл бочонок со знаком, обозначающим серу, и коснулся пламенем желтого порошка. Смертоносный огонь столбом взметнулся вверх. Это было столь феерическое зрелище, что казалось, солнце явилось с небес, чтобы исполнить мое повеление. Темнокожие колдуны пылали, как чучела из соломы, а те, кому удалось убежать от огня, встретили клинки моих ландскнехтов. Ужасной участи избежал лишь сын колдуна, сквозь рыдания и проклятия демонстрировавший отличное знание тосканского диалекта.

— Сын мой, ты малодушен! — сказал, я ему. — Ты плачешь, как женщина!

— Что вы наделали? — воскликнул он. — Что же представляет собой человек, если он способен так оскорбить Небеса?

— Суть его — разум, и только он.

— Нет, вы только что доказали, что в действительности у людей душа зверя!

Слова мавра поразили меня.

— Возможно, мы оба правы, но в стремлении выжить человек с такой легкостью теряет разум и отдается животному инстинкту, что эти два аспекта его сущности становятся неразличимы. — Я рассмеялся от восторга при этой мысли. — Ты заинтересовал меня, мальчик. Как твое имя?

— Опул из Тимбукту.

— Мы похожи с тобой, — сказал я ему, — ты не можешь этого не видеть.

— Нет, господин, вы — моя полная противоположность. — Он сделал левой рукой странный знак. — Я бедный алхимик, а вы — моя противоположность. Вы зверь, таких людей итальянцы называют Лупо, то есть Волк.

— Волк, — медленно проговорил, я, пораженный его умной и грамотной речью. — Ты слишком умен для того, чтобы умереть.

— Мальчишка колдун, — предостерег меня генерал. — Для вас это может быть опасным. Этот чародей призовет на помощь своих джиннов и проклянет вас при помощи африканской магии, господин Антонио. Нужно убить его, чтобы разрушить губительные чары.

Раб поклонился.

— Я сказал лишь то, что видел. Все боятся Волка, господин. Я тоже его боюсь.

— Он говорит правду, — ответил я. — Как говорил старик Платон, «истинное имя человека — его судьба, его предназначение». И этот юноша угадал, мое истинное имя. Сегодня я стал Волком.