Золото Монтесумы - страница 46
— О том, что надо ехать в Сиену, в Рим и в эту сказочную Венецию. — Эрик с нескрываемым раздражением уставился на медальон. — Но… Послушай, Лола, лучше спрячь его. Кстати, ты обратила внимание на цвет этого золота?
— А это не может быть простым совпадением?
— Во всех книгах по истории ацтеков говорится, что их золото славилось своим красноватым оттенком.
— Гм-м… Ладно, перестань, ты ведь только раззадориваешь меня!
— Ничего подобного. К тому же Марко скрылся, а ему известно, куда мы собирались отправиться. Так что нам лучше и не думать о поездке…
— Конечно…
Но поскольку в душе каждый из нас и не думал отказываться от этой безумной затеи, на нас вдруг напал приступ истеричного хохота, какой порой одолевает пассажиров, чудом уцелевших при крушении самолета. Мы безмолвно тряслись, стонали, раскачивались и падали друг на друга.
— И еще вопрос о Томасе, да? — задыхаясь и вытирая мокрые глаза, произнес Эрик. — Я слышал, что этот тип, Марко, говорил о смерти Томаса.
— Да, уж он наговорил с три короба!
— Его могила должна быть где-то в Италии, верно? Но ведь тебя совершенно не тянет на поиски легендарного золота и давно пропавшего отца…
— Ничуточки!
— И ты вовсе не настолько свихнулась от любопытства, чтобы тебя помещать под наблюдение психиатров…
— Еще чего не хватало! Все, решено! Остаемся во Флоренции только на время дачи показаний, после чего прощаемся с этой дурацкой охотой за сокровищами!
— Да, и если мне дадут пожизненное за убийство, ты будешь носить мне в тюрьму передачи.
Расположившиеся неподалеку полицейские вдруг очнулись и двинулись навстречу своему шефу, вернувшемуся после осмотра залов дворца. Я быстро сунула медальон Эрику в карман брюк.
— Это они? — спросил шеф одного из офицеров.
— Да, сэр.
Эрик, а за ним и я стерли с лица следы слез, вызванных смехом, и поздоровались с низеньким детективом в синем костюме и в кепи с плоским донышком, из-под которого торчали короткие седоватые волосы. Он внимательно смотрел на нас по-детски чистыми голубыми глазами.
— Здравствуйте, я офицер Гноли, — произнес он на правильном английском. — Я хотел бы расспросить вас об обезображенном трупе человека, сегодня вечером обнаруженном нами в склепе.
— Да, да, конечно.
— Итак, прошу прощения, господа, что вам придется повторяться. Думаю, вы уже не раз рассказывали эту историю. Тем не менее… Вы видели сегодня вечером этих преступников, один из которых был вооружен пистолетом?
— Видите ли, в часовне Медичи произошло нечто ужасное… — начала я.
— Да, да, я понимаю, но двое преступников сбежали и на месте оказался только тот, мертвый, — подытожил офицер и выжал из нас подробное описание внешности Марко Морено и Доменико. — Итак, у одного из мужчин волосы были рыжие, а у другого — белокурые. Они приятели черноволосого.
— Этот брюнет — мы его знаем, — сказал Эрик. — Он тот еще тип!
— Во всяком случае, моя семья, точнее, мой отец знал его отца.
Второй раз за вечер я попыталась кратко описать гражданскую войну и судьбу моей семьи, но мой рассказ неизбежно превращался в сложное повествование.
Офицер Гноли перестал записывать.
— Гватемала?
— Видите ли, я наполовину мексиканка, моя мать родом из Чихуахуа, но мой родной отец…
— Да-да, позднее нам придется подробнее вас расспросить. А пока мне необходимо срочно расследовать дело о трупе в часовне. И взять отпечатки пальцев с «люгера», обнаруженного нами…
— А что это такое?
— Оружие, оно было найдено здесь, в этом трапезном зале. Мне известно, что один из сторожей наткнулся на какого-то профессора, державшего эту опасную вещицу двумя пальцами и несшего какой-то вздор о майолике.
— Ах да! — Я совсем забыла про того ученого с солидной внешностью. — Да, он появился здесь и проделал удивительный фокус. А где же он сейчас?
— Мне доложили, что он сбежал отсюда как угорелый! — Офицер Гноли коснулся своего кепи. — А вас я попрошу задержаться в городе. Я хотел бы прислать к вам своих людей для составления отчета, особенно с вашими показаниями, синьор Гомара, поскольку вы заявили, что между вами и одним из преступников произошла драка. Вам придется пробыть здесь несколько дней или недель. Сейчас трудно сказать.