Золотое дно - страница 9

— Драки были в Новый год? — Васильев, сжимаясь от нетерпения, расспрашивал, а до Кантегира еще полчаса езды, товарняк катится медленно-медленно, подрагивая и кренясь. — Ну? Ну?

(Зачеркнуто «Валера», вписано: Туровский) важно раскурил трубку.

— Одного тракториста наши парни побили, — доложил (Туровский). — Ваську-«вампира». Кличка такая. Черепков… из СМУ-два…

— Бить может только господь бог, — привычно бросил А.А. одну из своих замечательных кратких сентенций. — Найти лидера, прижечь какую-нибудь выдающуюся часть тела. — вдруг, раздражась, уставил взгляд на курительную трубку молодого начштаба. — Еще что скажете, Джон Сильвер?

Покраснев, Туровский засуетился, убрал дымящуюся трубку в карман. И разговор вновь вернулся к тому опасному, главному, что ожидало Васильева на стройке.

— Что с водой решили? Сидите меня ждете?

— Титов говорит, и все говорят: никто такого не помнит, Альберт Алексеевич. Может, река дышит?

— Она не корова, — процедил Васильев. — Старательно шучу. Куда-нибудь звонили из своих, по Гидрострою?

— На Зейскую. На Саяно-Шушенскую. Никто не знает. Главный технолог в Питер улетел — смотреть на макете, что будет с плотиной, если…

— Бабы! И давно?

— Дней десять.

— Двести сорок часов! Плохие женщины, извиняюсь за неточное выражение, почему же мне сразу не телеграфировали?

Туровский молчал (приписано красным на полях со стрелкой, куда вставить фразу:со смущенной улыбкой потаскухи. Дескать, я-то при чем? Есть выше начальство).

«Значит, боялись — в Москве начнется паника. Боялись меня подставить? Ах, как я вам благодарен!..»

Поезд рывком замедлил ход. Начальник стройки поднялся.

— Вот это удар мозгам, — бормотал он. — Знаете, я заметил, начинаю по привычке говорить телеграфными фразами — без знаков препинания и некоторых очевидных слов. — Идя по вагончику, он застонал, как дерево в ветреную погоду. Ну, почему вода вдруг стала расти? Первая мысль: донные засорились. Но там, извините, можно трактор на трактор ставить, шесть метров в диаметре. Что заслонило? Враг фанеркой? Смешно.

— Пока на две отметки, — угадал и подсказал начштаба. — Впереди есть еще месяца полтора-два, я подсчитал.

— А если быстрее начнет нарастать? — А.А. поднял чемодан, Туровский попытался отнять, начальник стройки буркнул: — Идите к черту…

Вот мимо прошли и остановились огни кантегирского вокзальчика, белые и синие фонарики на путях.

— Значит, месяц? А потом нам всем надо стреляться, если ничего не придумаем! — продолжал свистеть сквозь зубы Васильев, спрыгивая на черный снег, опуская наушники и надвигая шапку на глаза, как если бы не хотел, чтобы его здесь узнавали. — Из пушек! В ближайшем историческом музее! Наши лбы пистолет уже не возьмет! Езжайте без меня, я тут побуду.

— Мне сказал Титов, чтобы вас ждут на квартире, Альберт Алексеевич. Там наши доблестные женщины подготовили… опять же орден. — (Зачеркнуто. Вписано черным жирно: Утконос подобострастно) улыбнулся. — Вы устали, вам надо развеяться.

— Развеете по ветру, когда сожжете. Ну, хватит же! Я сказал?

Мимо пробрела полупьяная кампания, один паренек, с распущенным желтым шарфом до колен, пел:

«Сидели и ждали! — наливался бессильным гневом и тоской Васильев. — Неужели без руководства все мы — ничтожества?» (Позже приписано синими чернилами: точно!)

— Идите же! Утром в семь — штаб, в девять — планерка в Управлении.

— А машина?.. Вас же Вадим встречает, — напомнил начштаба.

— Вот и кати на ней. Чемодан забрось. — Васильев поморщился. — Ну, пусть через часок подъедет… я тут потолкаюсь. Всё, аллес!

(Нумерация страниц прервана. Видимо, что-то вынуто или потеряно — Р.С.)

(На отдельном листке — отстукано пишущей машинкой. Судя по всему, черновики телеграмм. — Р.С.)