Золотое колесо - страница 9

— Покойный отец так рассказывал мне, — сказал дядя Платон, для уверенности покосившись на племянника, словно тот был более верный слушатель и свидетель речей деда, и кивком получив одобрение. — Когда-то люди видели Бога, как мы сейчас видим солнце. А когда перестали видеть, то спросили у великого Хатта: «Скажи нам, Учитель Людей, почему мы продолжаем видеть Солнце, но больше не видим Бога?» И услыхали в ответ, вообще: «Мы видим золотой круг Солнца, которое светит хозяевам земным: всем тварям, которые были здесь задолго до нашего изгнания на землю и останутся, когда мы сможем вернуться к Отцу. Пот лица застил нам глаза, и мы не видим Его. Но мы видим Золотую Стопу Отца, который нас любит. И если в нашей жизни, что не более чем перевал, мы не отвратим глаза от Золотой Стопы Отца, то однажды каждый из нас увидит сияние вокруг Его лица».

Много замечательного рассказал простой неграмотный крестьянин урусу в это утро. Говорил он, быть может, наивно, коряво, но в словах его была простая мудрость, которая от сохи, вообще. Даже предрассудки старика были незлы. Ко всему прочему, он поведал ненавязчиво, объективно и по-народному всю историю грузино-абхазской тяжбы. Гость был в восторге.

— Если мингрел увидит привязанную на лугу кобылу, — говаривал покойный мой отец, — он может прижениться на ней, в надежде, что ему достанется тот отрезок земли, на котором кобыла пасется. «Кобыльи примаки» — как называли их наши отцы.

Кесоу перевел. Гость хмыкнул и взял сулугуна, который лежал на столике в ряду закусок. Мингрелы ему про абхазов еще не такое рассказали. Съел сыр и похвалил. Старик был польщен. По просьбе гостя он подробно рассказал, как изготовляется сулугун. Он сам его изготовляет. Вообще, женщинам не доверяет. Изготовление сулугуна включает в себя попеременно от четырех до семнадцати стадий. Дядя Платон выполняет все семнадцать операций, причем последнюю, где сыр надо настоять на соке желудка жертвенного животного, — с особой тщательностью.

— Сыр, настоянный на соке желудка, который пользован в третьем поколении, наши отцы называли княжеским. Вы сейчас едите княжеский, вообще…

— В третьем поколении желудков?

— Людей, — спокойно поправил старик. — Одно поколение — четверть века.

— Одно поколение — сто восемьдесят лет, — соврал при переводе Кесоу, зная, что кавказское долгожительство — тема.

Лодкин посчитал в уме: три поколения — 540 лет! Гм… Дела…

Чтобы сделать хозяину приятное и подтвердить, что в достоверности его слов не сомневается, он стал кусок за куском уплетать овеянный веками сыр.

Гость целую тетрадь, поди, исписал. К вечеру Платон вручит уруса другим старикам, уже налитого необходимыми сведениями, как плоды к Успенью наливаются соком.

«Он о тебе напишет, дядя». — «Не надо, чтобы обо мне писали. Я хочу, чтобы он понял Истину и рассказал, что ему доступно рассказать. Если его кто-то прочтет и поймет — то и польза».

Поди не переведи такие слова! Тут и приукрашивать не надо было: Кесоу их перевел буквально. А перед тем, как их позвали к завтраку, жена Платона сказала такое, за что ей всю ее ворчливость можно простить! Она сказала то, что согрело его сердце не меньше, чем ее «да» в тот заветный день, когда он, придерживая скакуна за уздцы, пытал ее у родника: «Ты пойдешь за меня или нет, вообще!» И она, тогда еще красавица и чужая дочь, ответила ему: «Пойду, пойду, не ворчи!»

— Довольно утомлять старого человека! — сказала она, обращаясь к Кесоу. — Или в один день желаете выведать у человека то, что он узнал за всю долгую жизнь! — Что-то в этом роде сказала, а возможно, даже лучше.

Все прошло бы замечательно, если бы не сулугун.

— Сыра неси, женщина! — приказал Платон, когда увидел, что гость съел все, что было на тарелке.

— Так хочется вот этой тарелкой да по его патлатой голове! — сказала по-абхазски жена, женщина ведь. — Лопает без хлеба! Грех!

— Не беспокойтесь, мать! Мне, напротив, очень нравится на крыльце, — по-русски успокоил женщину Лодкин.

— Иди, накрывай на большой стол! Урусский парень — грамотный, — сумрачно проговорил Платон.