Золотой дикобраз - страница 14

Карл видел это. Он нервно оглядывался по сторонам, часто наклонялся, чтобы погладить ее по головке и немного успокоить. Все время напоминал охране держать возбужденную толпу подальше.

Крестьянки в серых шерстяных костюмах и своих лучших белых чепцах, жены горожан, кто в шерсти, а кто и в бархате (это уж какие у мужа доходы), все они, затаив дыхание, умильно наблюдали за процессией.

— Она испугалась, бедная деточка!

Маленькие надутые губки Марии-Луизы, испуганные округлившиеся глазки превращали ее вдруг из далекой, заоблачной Орлеанской принцессы в маленькое беспомощное дитя, точно такое же, как и их собственные Франсуа и Франсуазы.

Женщины осаживали своих не в меру шумных мужчин:

— Да уймитесь же вы, идиоты! Вы и так напугали бедную крошку своими глупыми выкриками.

Шум постепенно стих. Все, не отрывая глаз, следили, заплачет ли ребенок. Но, подбодренная ласками отца, Мария-Луиза внезапно улыбнулась и помахала ручонкой. При этом она своими пухленькими пальчиками пошевелила так, как ее учили. Это привело толпу в такой восторг, что почти одновременно все радостно засмеялись. Карл чувствовал себя триумфатором.

Процессию составляли сто Орлеанских конных рыцарей, едущих впереди герцога и его дочери. Столько же их замыкало шествие. Они медленно наполнили городскую площадь и остановились перед массивным каменным зданием ратуши. По другую сторону площади мрачно возвышалась тюрьма.

Звеня шпорами и кольчугами, всадники на полном скаку подъехали к ступеням ратуши, а затем выстроились по обе стороны, создав проход, по которому герцог и его дочь должны были подъехать к входу, где их с волнением дожидался городской совет.

Маленькая семилетняя девочка, дочь мэра, наряженная в цвета Орлеана, испуганно прижимала к груди охапку цветов — орлеанские розы и французские лилии. Она должна была в нужный момент преподнести их Марии-Луизе и сказать небольшую речь. Но бедное дитя забыло все слова своего выступления. В смущении она бросила цветы к копытам коня и уткнулась головой в отцовскую мантию. Во всем остальном церемония прошла довольно гладко. Ее кульминацией было вручение Марии-Луизе золотого ключа от тюрьмы, чтобы она могла отпереть ее и выпустить узников.

Взять огромный блестящий металлический предмет Мария-Луиза категорически отказалась. Это сделал за нее Карл и тут же передал члену совета, который вручил его начальнику тюрьмы, а тот в свою очередь передал своему первому помощнику. Помощник, отвесив глубокий поклон, подошел к большой железной двери и начал действовать так, как будто он ее отпирает.

Разумеется, этот ключ был чисто символическим. Его специально изготовили для подобных оказий. В ряде случаев он символизировал собой ключ от городских ворот. Его вручали герцогу, когда тот проезжал через город. Порой его представляли как ключ от сердца горожан и дарили в знак гостеприимства. В любом случае, это был очень красивый золотой ключ.

Для внешних дверей ключа не нужно было вовсе, а ключи от камер использовали час назад. Узники уже были готовы и стояли за дверью, ожидая момента, когда она откроется и они смогут выйти на свободу, которую в свой трехлетний юбилей так милостиво даровала им Мария-Луиза.

Дверь скрипнула и демонстративно распахнулась. Показались заключенные, их было не меньше двух сотен (около шестидесяти из них арестовали прошлой ночью, чтобы милосердный жест герцога и его дочери выглядел более впечатляюще). Медленно выходили они из дверей и заполняли собой пространство перед герцогом. Узники должны были выразить ему свою благодарность. Тоже часть ритуала.

Четверть этого сброда составляли женщины — толстые краснощекие бабы в лохмотьях. Большая часть их сидела за мелкие кражи, несколько отбывали наказание за убийства или за еще более тяжкие преступления, например, такие, как выбрасывание из окон мусора. От этой пагубной привычки отцы города решили отучить всех. Мужчины в своем большинстве были грабители и убийцы, некоторые обвинялись в государственной измене, что было в те годы весьма распространенным преступлением. Все вместе они являли миру неприглядную картину. Окружив довольно плотным кольцом герцога с дочкой, преступники опустились на колени.