Золотой ключик к счастливому дому - страница 6

С детства мне говорили, что в любом деле необходимо сосредоточение. Это личное ощущение, поскольку ты только сам можешь ощутить, насколько глубоко погружен в происходящее и серьезно сконцентрирован на выполняемой задаче.

Меня родители учили сосредоточенности на обычном спичечном коробке. Достаешь по одной и выкладываешь на столе. Задача – думать только о спичках (деревянные, квадратные, теплые, сделаны из осины, головка из серы, одинаковые, белого цвета, ровные). Как только почувствуешь, что пришла «сорняковая», то есть не по теме, мысль, останавливайся и складывай спички обратно в коробок. Повторяй так всегда, когда есть возможность, время и желание.

Главное – дойти до состояния полной отрешенности от происходящего вокруг и максимально сконцентрироваться на предмете обдумывания в течение всего времени опустошения и наполнения коробка спичками. Вспомни фильм «Семнадцать мгновений весны», когда Мюллер засадил Штирлица в тюрьму вспоминать, откуда на чемодане русской радистки нарисовались его пальчики? Разведчик одновременно вспоминал и придумывал правдоподобную версию, выкладывая из спичек фигурки. Полковника Исаева просто научили верно думать, быстро соображать, вспоминать, принимать решения и строить планы. Прошу понять, к чему я тебя призываю: учись концентрации, чтобы созидать все задуманное в срок, без ущерба для окружающих и всегда в мире и согласии с природой и близкими.

Китайцы песочек грабельками ровными полосками расчерчивают: тоже думают о вечном. Индусы цветок представляют с закрытыми глазами и рассматривают каждый лепесток, ожидая, пока придут покой и озарение. Индонезийцы смотрят в стену и, закрывая глаза, ждут, когда появится снег в голове, то есть станет светло и прохладно. И только после этого приступают к вырезанию шедевров из дерева, да и вообще к любой другой работе.

Происходящие лично со мной необычные вещи начались, когда я училась в восьмом классе. Именно тогда я начала замечать, что у меня почти всегда стало сбываться все задуманное и намеченное.

Расскажу, как все развивалось…

После школы я поступила на рабфак мединститута и жила в большом деревянном доме в Ростове-на-Дону у дочери маминой подруги Машеньки. К тому моменту дому уже исполнилось сто лет, а до меня в этой комнате проживал староста Ростовского кафедрального собора. Начались у меня ночные чудеса – то услышу, как босые пятки детские вокруг меня топают, то мебель скрипит, то скрежет по стеклам. Ночью что-то непонятное скует руки и ноги – крикнуть сил нет, язык пересыхает – ни пошевелиться, ни перекреститься.

То и дело кровь из носу идет, а мне готовиться к экзаменам нужно по литературе, физике, биологии, химии – нагрузка запредельная, а учиться надобно… Я с преподавательницей биологии Ольгой Викторовной до сих пор дружу, она утверждает, что у нее таких учеников лежачих ни до, ни после меня не бывало. Плачу, турунды в носу постоянно меняю, конспектирую и читаю только лежа на спине. Непросто пришлось…

Узнав, что меня приняли на рабфак мединститута, мы с мамой поехали домой. Вернулись мы в Синегорский, и вечером меня укусила оса. Помню, как испугался отец, увидев, как у меня раздувается нога и я теряю сознание. Тревога его была понятна: на днях всем поселком хоронили молодую красавицу жену председателя, умершую после укуса такой же осы. Разница лишь в том, что она не теряла сознания и с высокой температурой попала в больницу спустя сутки.

Прихожу в себя: лежу дома на диване, вокруг капельницы, тазы, шприцы. Спрашиваю у мамы, сколько времени, хочу, мол, успеть на субботнюю дискотеку, а она говорит, что сегодня понедельник. Вот же удивила… Все эти двое суток беспробудного сна я видела одну и ту же картину. Мы с мамой едем в автобусе, почему-то он останавливается на трассе. Вижу асфальт с новенькой разметкой, от жары воздух дрожит. Вдруг выезжает синий самосвал и сбивает меня. Как склеенная кинопленка, этот то ли сон, то ли бред повторялся несколько раз.