Золотой куполок - страница 11

Лёня снял картину, надел на неё бумажный кокон, и они пошли в сторону выхода.

Отойдя на приличное расстояние, покупатель опять достал жирный бумажник.

— И вот… эээ, уважаемый, моя визитка. — «Серый» вынул глянцевый квадратик, потом немного подумал и положил сверху пятитысячную купюру. — А это аванс. Устроит?

— Надо бы место все-таки осмотреть, — сказал Лёня. Он еле сдерживал себя, боясь ненароком выплеснуть щенячий восторг на солидного человека. «Вот свезло — так свезло!» — думал Аркантов, пряча деньги в карман.

— Вы мне послезавтра позвоните, договоримся о встрече, и…эээ, место посмотрите. — «Серый» о чем-то минуту подумал, кивнул головой, и подтвердил, — да, послезавтра.

Он достал и остальные деньги, незаметно передал их Лёне.

— Обязательно позвоню, обязательно…

Так вдруг разбогатевший Лёня рванул к Козунеткину, — нетерпелось поделиться радостью с однокурсником. Тот сидел на прежнем месте в обнимку с самоваром. Он наклонялся к трубе и вдувал туда сигаретный дым.

— Васька! Васька! Глотай свой бычок и сваливаем отсюда!

— Ты чо! Смотри, как я здорово придумал, смотри, — Козунеткин отстранился от трубы, и даже чуть отодвинулся от самовара, — из трубы поднимался дымок, — а? Круто? Будто щас закипит…

— Делать тебе нечего! Вставай, и пойдем отсюда по-быстрому.

— Куда?

Василий всё никак не мог понять причину возбуждения Аркантова и продолжал сидеть возле самовара.

— Для начала сдадим твою кастрюлю в металлолом.

— Нууу, сказанул! Это ж антиквариат…

— Вставай, вставай, пойдем! Дело есть.

Василий нехотя встал, неторопливо засунул самовар в мешок, и взвалил, крякнув, на спину. Он заметил, наконец, что у Лёни в руках ничего не было.

— Ты что, — картину, гляжу, продал? Ну, куда пойдем-то?

— Не то слово — продал, я ещё и работу надыбал. Видел перца в шляпе? Ну, со мной который шёл?

— Видел. Толстозадый такой, козёл.

— Он, Вася, не козёл, — мужик работу предлагает: мозаику в бассейне выложить. Три на четыре. Не слабо?

— Ух ты!

— Один я не возьмусь, не вытяну, а на пару… а может и третьего привлечём… Надо подумать, место посмотреть. Мы сейчас это дело обмозгуем, обмоем.

Однокурсники направились к магазину…

…Поздно ночью в пустом вагоне метро на конечной станции «Пятницкое шоссе» к спящему пассажиру с мешком на коленях подошла дежурная и похлопала жезлом по склоненной голове.

Пассажир, а это был Вася Козунеткин, поднял голову, с трудом разлепил веки, и попытался что-то сказать. Спросонья и с бодуна у него ничего не получилось, и он только дохнул на дежурную таким крепким сивушным духом, что несчастная женщина чихнула. «Буд…т…е здровы», — наконец промямлил Вася, но встал сам, и вырулил на безлюдную платформу.

— На выход иди, пока не закрыли, слышишь, — на выход! — усталым голосом говорила дежурная, подталкивая Васю в спину.

«Вот те раз, — думал Козунеткин, — попааал… Где хоть я есть? Я же помню, что на «Курской» с Лёнькой попрощался… И вырубился, видать… Ё-моё… Чо делать-то?»…

…Возвращение Лёни Аркантова обошлось без приключений. Хотя и выпили они на радостях с Козунеткиным прилично, но правильного направления в пути Лёня не потерял и к программе «Время» оказался дома.

Жена Валя хотела заругаться, увидев художника в непотребном виде, но когда муж выложил на стол кучу денег, тут же смягчилась.

— Может поешь чего-нибудь? Где это ты так?

— Да Ваську, однокурсника, встретил… Мы с ним… это, работу нашли…

— Я вижу. Работники.

— Не, не, не… Всё путем, Валюха, не переживай. Чаю давай выпьем.

Валентина пошла на кухню ставить чайник, а когда вернулась, Лёня уже спал, выводя носом замысловатые рулады, — накрыла мужа пледом; подошла к столу, взяла деньги, а пересчитав, и совсем успокоилась. Она расправила мятые купюры, аккуратно положила их в бабушкин ридикюль, убрала подальше в шифоньер. «На несколько месяцев хватит», — подумала; заглянула к мальчишкам в комнату: один читал, лежа на кушетке, другой — делал уроки за столом, и отправилась пить чай на кухню одна.

Вся семья была дома и сыта…

Чем дольше Андрей работал над этюдом, тем легче и радостнее становилось на душе.

Краски будто сами смешивались в нужный тон и звучали в едином хоре. Да, сегодня он не только видел, но и слышал палитру, как настройщик, подтянув ту или иную струну, собирает звуки в гармонию и резонанс, так и Андрей осторожно, но безошибочно добавлял к синей небесной краске желтую, смешивал их, чтобы передать на холсте цвет прошлогодней травы, бурых листьев и праха, который вот-вот должен взорваться зеленью. Именно этот, почти неуловимый переход и хотелось запечатлеть в этюде.