Золотой сон - страница 9

– Майкл и Розмери – божественные создания. Иногда даже не верится, что бывают такие дети.

– Ну, не такие уж они и идеальные.

– Я не об этом. Они такие непоседливые, просто душа радуется на них смотреть, а как воспитаны… – Она вздохнула. – Это… сегодня… просто какая-то идиллия была.

– Да, там иногда бывает слишком хорошо.

Она немного помолчала, затем спросила: «А почему вы меня не называете по имени – Маргарет?»

– Я бы с удовольствием, я просто не знал, что вас зовут Маргарет. – Он посмотрел на цветы на окне. – Я вижу, у вас здесь кое-какие вещи из Индии. Вы там были?

– Нет, это вещи мужа, вернее, даже, его отца, он всю жизнь прослужил в Индии. И Ричард сейчас служит в артиллерии. Они стоят в Форте Веллингтон, здесь рядом, на берегу залива, уже года два, наверное – мы, собственно, поэтому здесь и живем. В его семье уже много поколений одни военные. Вот его фотография.

Она взяла со стола фотографию и передала ее Кельвину – с нее смотрел мужчина средних лет, в военной форме, которого Кельвин сразу и безошибочно определил как выпускника самой престижной военной академии в Сэндхерсте.

Он вернул фотографию назад и наугад произнес: «Спасибо».

Маргарет повернула лицо к камину – может от этого Кельвину показалось, что лицо ее вспыхнуло.

Безразличным голосом она спросила: «И как он вам показался?»

– Он же профессиональный военный, да?

– О, да. Армия для Ричарда – даже больше, чем жизнь. – Немного помолчав, она добавила: – Я вышла замуж в девятнадцать. Наверное, это слишком рано, да?

– Не знаю. Зависит от человека.

– У меня до Ричарда никого не было, и тут же сразу замуж, даже оглянуться не успела. Он старше меня на целых семь лет. Ему нравится чистить и смазывать маслом стволы у своих пушек, гаубицы, они, кажется, называются, и когда в теннис играет, он мне кажется таким высоким.

Кельвин украдкой бросил на нее быстрый взгляд. Она сказала все монотонным голосом, как будто прочла фразу из Моэма, который умел передать иронию даже в паузе. Нечего и пытаться понять, что у нее сейчас на уме, решил он про себя.

Он снова повторил ее последнюю фразу о собственном муже: «Ему нравится чистить и смазывать маслом стволы у своих пушек… и когда в теннис играет, он мне кажется таким высоким.» Помучавшись немного над разгадкой, он решил списать все на убийственную иронию, столь присущую английским женщинам. Тут в комнату вошла Бесси и с торжествующей деревенской ухмылкой прокричала, что ужин ждет их в столовой.

Ужин, накрытый в крошечной столовой, превзошел все ожидания Кельвина. Насладившись кофе, они перешли поближе к огню. Бесси принесла им по бокалу «Драмбуйе».

Немного помолчав, она предложила: «Может, включить радио?»

– Пожалуй, если там что-нибудь интересное. Кельвин откинулся на спинку кресла, закрыл глаза и отдался во власть музыки – она наполнила его до самых темных уголков его души. Маргарет тоже сидела, не двигаясь, но он чувствовал, что-то мешало ей в полной мере насладиться волшебными звуками.

Он глубоко вздохнул, посмотрел в огонь, не понимая, где находится. Дверь неслышно открылась и в комнате появилась впустившая Кельвина в дом индианка. Постояв у двери со сложенными вместе ладошками, она наконец сказала: «Я иду спать. Малыш уже заснул, все в порядке. Спокойной ночи, мадам.»

Еще немного постояв, она с поклоном удалилась. Кельвин сказал: «Она прямо как мертвый святой».

– Она еще меня выкармливала, – Маргарет едва заметно улыбнулась. – И моего мужа, когда он только родился. Когда у нас родился Генри, муж снова ее разыскал. Она не чистая индианка, но думает она по-индийски. Я очень люблю старушку Анну.

– Мне она тоже очень понравилась, – сказал Кельвин и поднялся. – Мне пора, да и вы устали за день.

– Что вы, не уходите.

– Мне действительно давно пора идти, спасибо вам за приятный вечер, если позволите, я вам как-нибудь позвоню.

Она снова взяла себя в руки.

– Да, конечно, звоните. Я вас до двери провожу.

Пять дней лил дождь, и иногда даже днем Кельвину приходилось зажигать свет. Он работал, не покладая рук, и чудовищно устал, поэтому, когда солнце все же пробилось сквозь тучи, он с легким сердцем отложил работу, и тут же позвонила Маргарет, как всегда звенящим голосом: