Золотые кувшинки - страница 5
И такая тревога послышалась в его голосе, что я чуть не расплакался.
- Евреи! - встревоженно продолжал реб Дувид. - Евреи, сколько нас? Мальчик должен сказать свой вечерний кадыш.
Их было девять. Одного человека не хватало для миньёна. Всемогущего бога нельзя было обмануть!
- Реб Дувид, - сказал я дрожащим голосом, - я найду десятого. Я сейчас вернусь.
- Мальчик, - нахмурился учитель Шнеерсон, - кого ты найдёшь в этот сумасшедший дождь, в этот потоп?
- Я найду, господин Шнеерсон… я найду, только не расходитесь! - умоляюще прошептал я.
Дождь, кажется, ещё усилился. Ни живой души не видно на улице. Я побежал, омываемый холодными потоками, безнадёжно вглядываясь в тьму.
Небо совсем почернело. Это бог гневается на меня. Бог хочет испытать меня. Я должен найти десятого!
Kто-то дёрнул меня за руку. Я в испуге отшатнулся. Ваня! Ваня Фильков! Он дожидался меня. Он беспокоился обо мне. Я крепко сжал его мокрую руку.
«Ну как?» - тревожно спрашивали его глаза.
- Надо найти десятого, Ваня. Ты иди домой. Я сам… Но он не хотел покинуть меня.
Два восьмилетних мальчика, промокших до нитки, останавливали одиноких, случайных прохожих и просили их пойти в синагогу десятым. На нас смотрели с удивлением.
Последним прохожим, которого мы встретили, был Василий Андреевич Фильков, вышедший на поиски сына. Он увёл домой грустного, упирающегося Ваню.
Я остался один.
Мне хотелось заныть, как ноет избитый, заброшенный щенок.
Когда отчаяние совсем охватило меня, неожиданно блеснула мысль: у самой синагоги живёт господин Розенблюм. Господин Розенблюм - староста. Он выручит меня. Ему ведь только перейти дорогу. Он будет десятым.
Окрылённый надеждой, я вбежал на второй этаж собственного дома Соломона Розенблюма, дёрнул звонок. Долго не открывали.
- Тебе кого, мальчик? - изумлённо спросила меня, чуть приоткрыв дверь, прислуга Розенблюма, Настя (она иногда водила Веню в гимназию). - Веня уже давно спит.
- Г…господина Р…Розенблюма, - сказал я, заикаясь от волнения.
- Он занят сейчас. А зачем тебе господин Розенблюм?
- Он мне очень нужен, Настя!-умоляюще посмотрел я на неё.
- Господи боже мой, да ты же совсем мокрый! - всплеснула Настя руками и впустила меня в переднюю.
- Что там такое? - послышался густой голос Розенблюма.
Раскрылась дверь из внутренних комнат. Оттуда хлынули свет и тепло. Там горели лампы и смеялись люди. Сам господин Розенблюм вышел в переднюю, что-то напевая. Лицо его покраснело, маленькие глаза блестели. В руке он держал несколько карт.
- Ты к кому пришёл, баловник? - спросил он добродушно. - К Вене?
- Господин Розенблюм… - сказал я задыхаясь. - Вы помните, господин Розенблюм, я читал кадыш на кладбище… Господин Розенблюм, не хватает десятого. Я прошу вас!
- Ничего не понимаю! - затряс головой Розенблюм. Одна карта вылетела из его рук и упала около меня.
Я нагнулся и поднял её. Это был пиковый король.
- Ничего не понимаю! - благодушно засмеялся Розенблюм. - Какой кадыш? Какой десятый?
- Соломон Исаакович! - закричали из внутренних комнат. - Ваш ход!
- Для миньёна, - всё ещё надеясь, прошептал я.
- Для миньёна… - Розенблюм засмеялся каким-то кашляющим смехом. - Посмотрите, какой набожный мальчик! Молодец! Хвалю! Ну, съешь сладкую булочку. Ты же сирота, и у тебя нет таких сладких булочек. Настя, принеси ему сладкую булочку.
- Господин Розенблюм… разойдутся евреи… Надежда покидала меня.
- Мальчик! - внушительно сказал Розенблюм. - Мальчик, гордись! Сам староста будет у тебя десятым!
- Соломон! - опять позвали его.
Они ушёл и больше не вернулся. Настя вынесла мне сладкую булочку и жалостливо посмотрела на меня. Я дрожал от холода и злобы.
Бросив на пол сладкую булочку вместе с пиковым королём, которого я ещё держал в руке, я выругался и выскочил за дверь,
В синагоге стало ещё темнее. Все разошлись. Шамес запирал в шкаф огромные книги.
Он, очевидно, уже забыл про меня.
- Ну… - удивлённо протянул реб Дувид, - ты вернулся? Ты искал десятого?… А все разошлись. Не дождались тебя. Дождь, слякоть… Ну, бог тебе простит, Сендер! Иди домой. - И он ласково погладил меня по мокрой от дождя и слёз щеке.