Золотые ворота. Черное солнце - страница 26
— Один работаешь или с напарником? — спросил Олесь, не отрывая глаз от книги.
Услышав эти слова, Сергей вздрогнул:
— Ты кого имеешь в виду?
— Такого же, как и ты, шатуна-законника.
Одним прыжком Куприков очутился у кровати. Пошарил рукой по полу и, задыхаясь от ярости, просипел:
— Где чемодан?
— Чей?
— Мой!
— Когда ты сюда пришел, у тебя даже драной торбы не было.
Куприков заскрипел зубами и бесцеремонно уселся на край стола. В свете настольной лампы Олесь заметил, как посинели, набухли кровью у него жилы на шее, а тонкие пальцы нервно бегали по колену, точно по невидимым клавишам. Значит, проняло, задело за живое!
— Слушай, ты, щенок, я дурачить себя не позволю!
— Я тоже не позволю!
— Если сейчас же…
— Все равно ты ничего не сделаешь: я — не ворюга и нахожусь в собственном доме. Так что не угрожай!
Неожиданно Куприков откинул голову назад и зашелся раскатистым нервным смехом.
— Вот чудило! Разве ж я могу угрожать бывшему своему любимому ученику? — Он вытер кулаком слезы на глазах. — Я просто хочу вручить тебе половину краснушек. Тех, что в чемодане… Так сказать, плату за квартиру.
— Краденого мне не нужно!
Как ужаленный, вскочил со стола Куприков:
— Какое ты имеешь право! Я кровью смыл…
— Довольно! Слышишь? Довольно болтать! — уже не сдерживаясь, так закричал Олесь, что Куприков с опаской поглядел на дверь. — Не такой я желторотый, как ты думал! Наука Бендюги не пропала даром. Да, сначала я поверил было твоим басням, но сейчас… Каким ты был мерзавцем, таким и остался! — Холодно блеснув в свете лампы стеклышками очков, Олесь демонстративно отвернулся.
— Не говори так, — после длительной паузы произнес Куприков голосом предельно уставшего человека. — Ты слишком молод, чтобы так сурово судить. Я сейчас все объясню. Как на исповеди…
— Излишне! Может, сейчас ты и впрямь станешь говорить правду, но я уже не поверю тебе. Ни за что! Понимаешь? И не ищи глазами чемодан, его в доме нет, и Олесь протянул Куприкову лоскут бумаги, являвший собой документ, в котором утверждалось, что железнодорожное отделение милиции города Киева приняло от гражданина Химчука найденный им чемодан с книгами, личными вещами и крупной суммой денег. Сергей с отрешенным видом перечитал его несколько раз, словно заучивал наизусть, а потом его пальцы как-то мгновенно судорожно сжались в кулаки, колени задрожали, сдавленный стон вырвался из груди.
— Боже, что ты наделал?.. — он невольно опустился на стул и обхватил голову руками.
Бесконечно долго стояла в комнате напряженная тишина.
— А когда же за мной придут, позволю себе спросить? — наконец нарушил ее квартирант, не поднимая головы. — Или, может, уже…
— Под одной крышей нам не ужиться, но доносами я никогда не занимался. Поговорили, а теперь — катись отсюда без оглядки. Немедленно! И навсегда!
IX
В перерыве между лекциями Кушниренко, как всегда, подался в деканат. Не по какому-то там срочному делу, просто ему нравилось мелькать перед глазами начальства. В приемной он на всякий случай заглянул в расписание, переворошил свежую почту, которая раскладывалась при входе на специальном столе. Можно было бы уже и откланяться, но он, сам не зная зачем, слонялся из угла в угол по пустой комнате. Вдруг из кабинета декана до его слуха долетел знакомый бас профессора Шнипенко:
— Это невероятно! Это непостижимо! Простите, я отказываюсь верить!
Иван мигом подскочил к обитой дерматином двери и застыл, прислушиваясь:
— Я и сам отказываюсь верить, — это был уже голос декана. — Лучший студент курса, которого мы представили на персональную стипендию, и вдруг такое… Но, сами понимаете, мы не можем проигнорировать это письмо, хотя оно и анонимное.
— Ясное дело, реагировать на него надо, но без лишней шумихи. Если хотите, я сам поговорю с Химчуком…
Кушниренко так и передернуло от неожиданности: «Оказывается, на Химчука пришла анонимка! Вот так новость! Любопытно, о чем же то письмо? Эх, если бы оно попало в мои руки! То, что не удалось мне возле Громового дуба, можно было бы сделать сейчас…»
— Вы что здесь делаете, Кушниренко? — возмутилась секретарша, возвратившаяся в приемную.