Золотые ворота. Черное солнце - страница 61

— Красивая.

— Женя — хороший товарищ.

— Ну, это тебе лучше знать.

— А ты почему здесь?

Оксана опустила руки и покосилась на него так, что даже в темноте Олесь почувствовал ее гневный взгляд.

— Вчерашний день ищу…

«Что это с ней? — пожал плечами. — С Ландыком снова поссорилась или дурное известие получила?»

В последние дни получалось почему-то так, что они почти всюду были вместе. Рядом работали, рядом садились обедать, а вечерами вместе ходили на реку купаться. Но он не мог ее понять и все время ждал какой-нибудь выходки. Оксана могла во весь голос заявить, чтобы повар не давал каши Ландыку, или же ни с того ни с сего укладывалась спать на снопах рядом с ним. Что-то дикое, необузданное было в ее характере. И все же она чем-то привлекала Олеся. Возможно, именно своим необузданным нравом, а может, большим тяготением к знаниям. Часто, очень часто она просила его рассказать историю скифских курганов или об «университетах» Максима Горького, ей нравились стихи Бернса и «Одиссея» Гомера. Олесь даже смущался, видя, с каким вниманием слушает она его нехитрые рассказы. И все услышанное усваивала с какою-то поразительной легкостью. Но случалось, на Оксану будто черная туча находила. Тогда она становилась резкой, неприветливой, как вот в этот вечер.

— Ну, чего же стоять здесь, — вдруг сказала ласково. — Скоро утро, надо идти спать…

Олесь изо всех сил взмахнул лопатой, но выбросить землю из рва так и не смог. Сухой, как порох, суглинок посыпался на спины женщин.

— Кому там застило?

— Что, Химчук, заснул?

Он выпрямился, вытер рукой пот с лица и бросил умоляющий взгляд на небо, которое от многодневного зноя было пыльно-желтоватое, мутное. Солнце уже висело над горизонтом и вот-вот должно было скрыться за земляной насыпью. Тени заполнили многокилометровый коридор противотанкового рва, прорубленного в полях киевлянами. Олесь устало смежил веки: «Скоро ночь, а с нею — отдых. Только бы продержаться…» Снова принялся выбрасывать наверх землю, но лопата стала такой тяжелой, словно была чугунная. Она то и дело выскальзывала из его дрожащих рук, переворачивалась, липла к земле, как к магниту. Со страхом он почувствовал: не хватит сил, чтобы проработать еще несколько часов.

Еще утром представитель командования, осмотрев участок Пелюшенко, сказал: ров полностью отвечает фортификационным требованиям, стоило бы только углубить штыка на два-три. Бригада решила до вечера вынуть последние кубометры земли, чтобы завершить работу сегодня же. Трудились, не разгибая спин. Но многодневный тяжелый труд давал себя знать: саднили натертые ладони, тупо ныли спины, кружились головы.

Олесь снова выпрямился и посмотрел на солнце. А оно, окаянное, будто застыло на месте.

— Устал? — тяжело дыша, спросила Оксана.

— Не то чтобы устал… Просто держак стал скользкий от пота. Не могу удержать…

Шесть дней с утра до ночи ковырял он землю. Шесть дней на его ладонях вспухали, как на дрожжах, пузыри, лопались и превращались в кровавое месиво. Но он обматывал ладони кусками разорванной майки и снова брался за лопату и не выпускал ее по четырнадцать часов кряду. В последнее время уже не раз замечал, как меняется его характер: каким-то равнодушным он становился ко всему. Даже и вести с фронтов не всегда интересовали. Непривычный к физическому труду, он буквально выбивался из сил, чтобы не отставать от других. И не отставал. Но сегодня почувствовал, что уже не в состоянии держать лопату.

Это заметила и Оксана. И хотя у самой кожа на ладонях давно потрескалась, решила ему помочь.

— Линии не выдерживаешь! Почему на мой участок зарываешься? — рассердился он.

— А тебе что, жаль?

— Порядок должен быть.

— Порядок здесь один: чем быстрее кончим, тем лучше.

Оксана говорила еще что-то, но он не мог понять. Держак обжигал ладони так, словно был сделан из раскаленного железа. Олесь боялся, что если выпустит лопату, то никакая сила не заставит ее поднять.

«Ты не должен думать об усталости, — убеждал он себя. — Ты не имеешь права сдаваться! Разве девушкам легче? Глянь на их согнутые спины… А погляди на Пелюшенко. Кажется, самый легкий ветерок свалит его с ног, а он через не могу трудится и никому не жалуется на свои недуги. Откуда только силы у него берутся?»