– Я серьёзно, – Шило расплакалась, обняла меня, уткнулась мокрым носом в живот, – с такими темпами, я не доживу до шестнадцати, меня растянут по частям.
– Не плачь детка, – по – отечески глажу девочку по спине, – если бы ты хоть изредка меня слушалась, с тобой бы случалось гораздо меньше плохого.
Наташа перестала плакать, отстранилась от меня, взглянула снизу вверх упрямым непокорным взглядом, обиженно шмыгнула покрасневшим носом. Господи! Иногда, я забываю, почему зову её Шилом Взаднице и начинаю считать её нормальным, милым ребёнком. Но такие минуты, как сейчас, освежают мою память.
– Я ведь предупреждал тебя, что от пса Жоры Скряги надо бежать без оглядки прочь, а не ему навстречу, сюсюкая, «какая хорошая собачка».
– Мне было шесть!
– А сколько раз, я тебя предупреждал, что бы ты не играла с детьми людоедов.
– Мне было семь!
– А сколько надо ума, что бы дразнить ведьму? Разве, я не рассказывал тебе страшные сказки на ночь?
– Мне было восемь! И от твоих сказок меня всегда клонит в сон.
– В этом и есть смысл сказок, что бы дети быстрее засыпали.
В дверь, поскрёбся какой – то особенно любознательный зомби. Мы с Шилом разом притихли, забыв о распрях и обидах, снова оказались по одну сторону баррикады.
Текст предоставлен ООО "Литрес".