Зона любви - страница 10
Ты — безумец — копаешься в своем чувстве с таким живым интересом, так искренне думаешь, что где-то ошибся… Ты пытаешься начать все сначала… Ты выбираешь тактику: «Чем меньше женщину мы любим…» и все такое… Ты не звонишь ей неделями, месяцами… а потом вдруг позвонишь… и вслушиваешься в оттенки ее интонации… ты ищешь подтекст… ты начинаешь верить в Судьбу, магию чисел… ты все что-то подсчитываешь… Ты озвучиваешь ее голос… Как это она сказала: «Ты куда пропал?» Что бы это могло значить? О, ненормальный! Ты ничего никогда не услышишь! И не поймешь! Потому что она — на свободе, а ты в зоне! От тебя прет, как от порохового склада, опасностью…Ты накачан, как тротилом, — фенилэтиламином. Это чувствуется за километр! Ты в электрическом облаке… за тобой тянется шлейф отверженности… Ты болен, товарищ! Смирись… Возьми себе двенадцать проституток и ящик водки… Устрой показательный суд над неверной любовью! Над ускользающим призраком… Пусть ускользает! Ходи римским цезарем… твердой походкой… грудь колесом… Гусем! И шипи… шипи… и пощипывай их за задницы… Ходи и безумствуй! Ходи и развратничай!
Интересную закономерность я вывел лет через двадцать. К каждой моей единственной предполагался довесок в виде тайного воздыхателя. Я его тут же обнаруживал, но молчал, как партизан на допросе. А когда они уходили к ним, я успокаивался: вот и всё. Вот и закончились мои пытки.
В первый раз, в Ялте… она сама мне дала свой паспорт, позабыв об осторожности. Несмотря на все свои прикиды и амбиции, в ней, как и в большинстве баб, жила курица. Хотя, скорее всего, ей было просто плевать на меня…
Она пропала на три дня. Просто взяла и исчезла. Куда? Догадаться было несложно. Только я не догадывался…
Я заглянул в паспорт — и захохотал, поверженный, и онемел, возрождаясь — там был прописан один загорелый фраерок…
Потом как бы всё выяснилось: брак был фиктивный. Ему, парню из Ялты, учившемуся в престижном московском вузе, смерть как нужна была прописка в Москве. Обычные дела…
Она, после одной из ссор, даже пыталась спихнуть его с прописки, но он упирался и развода не давал.
Но я-то все понял мгновенно. Тот, который во мне сидел, пробуравил ситуацию, как рентгеном. Он мне и объяснил всё. Он сказал: «Беги, ненормальный! Беги и хохочи всю дорогу!» И я побежал…
Вернее, остался. Я решил досмотреть фильму.
Я на нее даже не злился. Я догадывался: не мое ребро, видать, было вырвано из груди. Мне слегка померещилось…
В нашем треугольнике они были равнобедренными сторонами, устремленными ввысь. Я же замыкал оставшееся пространство, располагаясь горизонтально. (Как вам такая тригонометрия?)
Не мог я себе позволить такого горизонтального положения… Я всегда помнил о царстве! На троне надо возвышаться, а не замыкать чье-то пространство…
Я бы свалил тотчас! Но уйти так, унося эти унижения шестилетней выдержки… Это же на всю жизнь! Во мне что-то ломалось и перемалывалось…
— Ты представляешь, — журчала она уже в Москве, — он хотел заразить меня сифилисом!
— Он что, больной?
— Больной… головой! Он хотел заразиться сам… специально, понимаешь? А потом меня… Ну… что б мы повязаны были…
— Ну и…
— Был скандал… Я подала на развод. Всё это так ужасно!
«Ничего ужасного,» — думал я…
Временами туман влюбленности сносило ветром, и во мне, как кинжал, торчал здравый смысл. Этим кинжалом я и отрезал себя от нее.
Здравый смысл мне говорил: «У них все наладится. Этот мифический сифилис ее и успокоит. Он все расставит по местам…»
Однако!
Ее загорелый фраерок оказался мужиком, способным на такой поступок. Ради нее. (Ведь ей это, — я чувствовал, — нравилось!) Он взял ее, как нормальный самец, за загривок и поимел. Они были одной крови, из одного прайда…
Я — нет. Увольте… Мне такие поступки и в кошмарном сне не приснятся…
Я, собственно, и мужиком-то не был. Мне этого было мало… Мои задачи были изысканней и масштабней. Я хотел всего разом! Однако мой завоевательный пыл не соответствовал реальности. Его зашкаливало на подступах к бастионам. Тамерлан и Македонский ярились во мне, требуя выступления, битвы! Требуя завоевания народов, земель… всей Вселенной!