Зона любви - страница 28

А девушки веселыми стайками всегда будут порхать вокруг тех крепостей, поглядывая на часы…

Но мир неустойчив и парадоксален. Пардон.

В нем живут чудовища, ненавидящие ждать и дарить цветы, плюющие на правила игры и брачные танцы. Эти выродки смеются над свадебными кортежами, украшенными воздушными шариками, куклами и сплетенными кольцами. Они забывают Дни Рождения подруг… Они напиваются по будням и умирают от тоски в праздники. Они хотят всех женщин сразу! Хотят всегда — здесь и сейчас!

Однако, они слишком пристально смотрят на вещи и слепнут от перенапряжения. И тогда бунтуют. Их не устраивает заведенный миропорядок. Они таскают за пазухой бомбу, взрыв которой направлен в собственное сердце.

И тогда, в слепом кураже, предчувствуя безнаказанность, показывают кукиш Богу и дергают за хвост Сатану! И хохочут, безумцы, там, где нужно сокрушаться…

Они плохо заканчивают свои бессмысленные жизни…

Бог ваш, скажи-ка мне,

богом любви зовется?

А совести укол

есть бога укус,

есть укус любовный?

В любви я ценил только искренность.

Давняя, не забытая любовь моя, я давно хотел признаться тебе… Но такие вещи можно говорить только отсюда. Я умирал от нежности, когда ты однажды плакала (буквально заливалась слезами, помнишь?) и просила: «не бросай меня, только не бросай…» А потом шептала: «как стыдно, как стыдно…»

Ну почему люди стыдятся таких душевных порывов и не стыдятся дешевых стервозных сцен и интрижек!

Так вот, теперь я скажу: тогда ты была восхитительна. Я готов был отдать тебе всё. Я унес это с собой сюда. Эти минуты величайшего счастья — лучшее, что у нас с тобой было.

Но за искренность платят по самому крупному счету.

И мы заплатили.

Мы заблудились друг в друге безнадежно. Мы попали в зону любви. Что это такое? Не знаю. Здесь слова не проходят. Они здесь не значат ничего. Единственное, что я знал на все сто процентов, что уже не принадлежу себе.

Ты мне мерещилась… В толпе, без толпы — ты присутствовала… Я догонял тебя — и всегда ошибался. Так странно, но это была не ты… Когда тебя не было рядом, — мой сон превращался в ад. Мне всегда тебя не хватало, даже тогда, когда ты была рядом.

Но самое удивительное, я всегда был уверен — все десять лет — мы обязательно расстанемся.

Мы расстались, но ты единственная осталась со мной навсегда. Ты приходила ко мне во сне. А наяву я искал женщину, похожую на тебя.

Но не находил. Ты молча, как колдунья, убирала всех соперниц. Даже по прошествии многих лет, я всегда чувствовал твое присутствие. Ты с возмущением уводила их от меня. Они, как призраки, испарялись на глазах…

Это ты, ты! в конце концов, убила меня…

Наша война была молчалива. Мы услаждали плоть и рвали друг другу души. Я каждый день прощался с тобой. И каждая новая встреча была для меня удивительным подарком судьбы.

Ты была профессиональный воин, я — новобранец и дилетант. Ты учила меня ратному делу, я лишь робко догадывался, о чем идет речь.

Ты провоцировала меня:

— У тебя должно быть много женщин. И детей.

Я принимал это за чистую монету.

Я ненавидел, когда ты так говорила. От этих слов веяло безысходностью…

Я неосознанно и жестоко отомстил тебе за эти слова.

Однажды к нам пришел мой товарищ с молоденькой и очень красивой девушкой…

— Моя ученица, — представил он свою подружку.

Оказалось — невеста, впоследствии — жена. Оказалось, что он мне ее показывал. Очень была красивая девушка…

Мы выпивали, он нес какой-то вздор за искусство. Он вообще-то по природе слесарь. Или столяр. У него в руках всё горит. Оказалось, что умеет рисовать, также здорово, как делать рамки. А рамки он делал великолепные — аккуратные, прямые. Работы его покупали.

Я слушал его в пол уха…

Ты работала за отдельным столом — клеила макет или что-то рисовала — не помню. Я сидел к тебе спиной и украдкой поглядывал на девушку. Она была очень красивая. Мой приятель, распалясь спиртным, вещал:

— Ты понимаешь, старик, у тебя работы — гобеленные. (До сих пор я так и не понял, что он хотел сказать.) В них нет пространства… живописного пространства.

Быть может, он имел в виду иллюзорное пространство? Он был большой мастер изображать (в основном лютики-цветочки хорошо шли) «как в жизни». Очевидно, переведя с эзопова языка на обывательский, он говорил так: «Ты не умеешь рисовать такие классные картинки, как я. Их покупают за триста долларов!». Но такие вещи не говорят в глаза. Он это понимал.