Зона любви - страница 50

Одна была пьянее другой, но самым пьяным был, разумеется, я. С ними мне и суждено было завершить свой многосерийный роман.

О, сколько же дней и ночей я гасил в вашем омуте свои страсти! Сколько лиц промелькнуло, сколько судеб раскрылось передо мной…

Но всему приходит конец.

Эх, мани-мани — денежки! Куда вы так быстро упорхнули, пташки мои? Куда вы, заразы, попрятались! Оказывается, даже прорва имеет дно!

Деньги, если ты не задумываешься об их приумножении, имеют свойство заканчиваться. Закон. Я ни о чем тогда не задумывался, я знал: эта стайка игривых пташек, приплывших ниоткуда, не может иметь иного продолжения — она просквозит в никуда. У моей сети оказалась слишком крупная ячея.

Однако, напоследок я решил поставить чумовую точку в конце своего праздника призраков. Как истинный язычник — устроить прощальную вакханалию и ристалище на могиле любви моей.

Если ты решился падать, — падай не оглядываясь! И в падении есть свой восторг. Пробей земную кору и пусть обдаст тебя жаром… Смелей! Без оглядки из огня, да в полымя! Подергай козлоногую тварь за хвост. Спроси: «Это ты что ли тут — Искуситель? Так чем ты искусишь — искушенного?» Волоки его за рога в свое стойло. Скажи ему: «место», как псу. Пусть лежит на коврике у дверей, пусть лижет руки, если ты позволишь, пусть веселит компанию, скоморошье племя!

И я полетел в тартарары.

Сутенер благословил нас, забрав положенный выкуп.

А впереди у нас открывалась заманчивая перспектива: знакомство, ухаживание и брачная ночь.

Оставалось только распорядиться с толком последними сотнями баксов. Так, вперед! Без промедления! В океан выпивки, в зазеркалье витрин.

Славься Ночная Палатка!

Спасительница вечно страждущих!!

Да светится Витрина Твоя, во мраке веков!!!

Своих спутниц я почувствовал сразу. Моя интуиция оказалась на высоте!

Есть проститутки, занявшиеся продажей своего тела по нужде или по глупости («подружки, блин, затащили!»). Порою, они становятся жертвами чьих-то грязных игр. Игр взрослых дядек, для которых «деньги не пахнут». Мои были не из таких. Это были первосортные шлюхи профессионалки, отдающиеся своему ремеслу всецело, с чувством, переходящим в экстаз.

Вообще-то, они не любят, когда их называют шлюхами.

— Мы — проститутки! — поправляли они меня обычно, со скрытым возмущением, таким тоном, словно говорили: «Мы — топ модели. Работаем, между прочим, у Юдашкина». Мне импонировало их чувство собственного достоинства, однако язык не поворачивался выговорить такое. В нашей стране — всё не как у людей. Проститутка у меня намертво приросла к Троцкому. Так случилось. Ленин однажды навесил этому деятелю ярлычок, но оказалось — вождь зрел в корень. Согласитесь, наш бесноватый фюрер, с глазами Клеопатры — сексуально возбуждает. Наверное также, как Сальвадора Дали — задница и пухлая спина, стянутая портупеей, Адольфа Гитлера. Вообще, более продажного явления, чем русская Революция, я думаю, вряд ли найдется в истории. Революция и Проституция — близнецы сестры. Те же дешевые манеры, ложь, тотальная похоть сильных самцов, млеющих от их задниц. То же «кидалово», те же теневые бабки и пьянящий вкус риска. Тот же сиюминутный оргазм, без оплодотворения. Те же несчастные случайные дети. Даже красный цвет обе сестренки выбрали своим символом.

Бешеная собака — Сталин — настоящий скифский, языческий бог! — просто взял эту грязную рублевую девку за шкирку, попользовался — и сумел подчинить, естественно презирая.

А шлюха? Чувствуете разницу? Главное, для меня, прирожденного совка, — «шлюха», — слово глубоко ностальгическое. Слово, можно сказать, впитанное с молоком матери, — мягкое, почти ласкательное, запретное и от этого еще более желанное. Троцкого шлюхой — при всей его сексуальности — не назовешь.

Моим новым подружкам было плевать, как я их называю.

Им, похоже, вообще было на всё плевать, кроме одного — своего любимого ремесла. Да и не ремесло это было — образ жизни.

Они не отрабатывали положенное время, посматривая на часы, не пытались улизнуть, когда я, утомленный, откидывался на мгновение в привычную нирвану — колыбель мироздания. Нет! Эти молодые прелестницы действовали, как ретивые налетчицы — они радовались жизни, требовали ее! Они были абсолютно свободны в желаниях! Они трепетали и вздрагивали от моих прикосновений, и кричали, и вонзали мне в спину свои коготки. И никак не могли насытится…