Зона любви - страница 53

— Дочь моя, не произноси имя творца всуе. Я есмь выпивка и закусь, сошедшая с небес: приходящий ко мне не будет алкать, и верящий в меня — не будет жаждать никогда.

— Ирк, я умру, ей богу… этот Айвазовский меня уморит в натуре!

Варя так по-детски непосредственно вступила в наш диалог-игру, что казалось ничего на свете веселее не бывает. При этом хохотала, как сумасшедшая.

Я балдел. На мой безответственный треп она реагировала, будто ничего на свете смешнее не слышала.

— Я дам вам есть плоть мою и пить кровь мою…

— Дай! О, Учитель, я жажду плоти твоей!

— Ты слаще морковки чего-нибудь ела?

— Не-а… только надкусывала. У таких крутых, как ты, художников. Хрум-хрум. Хочешь, попробуем?

— Давай, начинай…

— Не боишься? Морковку отхрумкаю — чем тогда думать будешь, картины сочинять?

— Ах, Варя, Варя — быть тебе главным референтом в министерстве Культуры, с таким-то глубоким познанием творческого процесса.

— Чей-то?

— Зришь в корень.

— Ир, кто про что, а наш — вшивый — про баню. На хрена мне твой корень!

Потом она вдруг загрустила, также неожиданно, как минуту назад хохотала. Сидит — сама не своя. Я даже заволновался.

— Ты чего?

— У меня мечта есть, — сказала она таинственно. — Смеяться не будешь?

— Кто — я? Зуб даю.

— Не, ну честно!

— Художник в законе за базар отвечает.

— Да, ладно… надоел. Базар ты в законе…

Варя долго молчала. Потом совершенно серьезно объявила:

— Я хочу, чтобы у нас с Иркой «эти дела» совпадали по дням. Тогда бы мы всегда были вместе. Вот. А так — то ее ждешь, то у меня начинается…

Смеяться я не стал. Я подумал, как жаль, что жизнь все-таки такая подлая штука, если сокровенные мечты — в этом. Ира тоже молчала. Ей было двадцать четыре. Семь лет в таком возрасте — разница огромная. Было ясно, что она для нее и мать, и старшая сестра, и лучшая подруга. То есть — всё.

Несмотря на Варины неисполнимые мечты, ночь продолжалась весело. Варя была смешливой девчонкой. И собеседницей оказалась интересной. Она въезжала в любую шутку, при этом сама была актрисой с богатым амплуа. Но, главное, при ее загнанном положении, она была абсолютно свободна. Свободна — до беспечности.

Варя сумела завести нас обоих так, что всё завертелось, как на той карусели в парке «Горького», куда она идти наотрез отказалась. Жизнь все-таки интересная дама — делает сюрпризы в самые неожиданные мгновения. Я понял: выбор я сделал правильный и ни о чем не жалел. Я подумал: «Достойней концовки и пожелать себе трудно». Поверьте, лучших подружек у меня еще не было…

Потом Варя легла в уголок и уснула как-то незаметно и сразу… Смотрим — спит, положив под голову кулачок. Ира, с трогательной заботой, укрыла ее одеялом.

С Ирой ночь мы почти не спали. Причем не только секс был тому причиной. Мне с ней было интересно общаться.

Когда Варя проснулась, сразу заныла: «Домой хочу…»

Водки был еще целый стол. Еды — тоже. Деньги оставались… Куда-то ехать — зачем? Мне даже подумалось: «Одному нажираться… тоска. А потом — что? Хоть в петлю…» Других снимать категорически не хотелось.

Варя вдруг оживилась:

— Слышь, Айвазовский, ты нам понравился.

— Вы мне тоже.

— Морковка у тебя классная… прямо с грядки?

— Из парника. Специально для тебя выращивал.

— В гости поедешь?

— Куда?

— Какая разница? По-моему, ты совсем забурел, Айвазовский. Тебя, между прочим, женщины приглашают. Ка-ра-са-ви-цы!

— А комсомолки? — спросил я.

— И спортсменки! — пробурчала Ира.

Она еще дремала и, как мне казалось, уезжать никуда не хотела.

— А где вы живете?

— Где, где? В Караганде!

Наша птичка выспалась и зачирикала с прежним вдохновением.

— Байкало-Амурская магистраль. Слыхал, наверное? Станция «Лесоповал». Ну, там по тайге еще километров восемь, если по прямой. Дорога разбита — так что, не барин, пешочком придется… Можно на плоту сплавляться, но это все сорок кэмэ выйдет.

— О, кей.

— Комары там злоебучие! Терпеть не могу… жрут и жрут тебя! А как комары пропадают — мороз, градусов под пятьдесят. По Цельсию, прикинь!

— Вы что, родом оттуда? — спросил я у Иры.

— Да слушай ты ее! Она тебя и в тундру пригласит. С волками водку квасить.

— С милым — хоть на край света! Лишь бы шалашик был… со всеми удобствами.