Зонтики с темнотой - страница 64

Особенно усердствовали первогодки. Им казалось необычайно важным выглядеть на балу не слишком маленькими.

Сидя на своей кровати, Юлианна смотрела, как суетятся Генриетта, Карина и Минна, как Шарлотта усердно колдует над серой скромной юбкой, чтобы придать ей яркий цвет и пышность, и посмеивалась.

— Вы все с ума посходили, — приговаривала она. — Еще чуть-чуть, и вы будете похожи на остальных попугаих. Все будут девочки как девочки, а первогодки — навроде новогодних елок.

— «Вроде», а не «навроде», — поправила Юлианну Карина. — И потом, тебе ведь тоже привезли и платье с пышной юбкой, и нарядные туфли, и все остальное, Юлианночка! Так что же ты задираешь носик?

— Во-первых, это на всякий случай. Потому что Юлианночка еще не решила, пойдет ли она на самом деле на бальчик. А во-вторых, я не собираюсь накручивать волосы на папильотки, как Генриетточка и не думаю, чем подкрасить брови, как Минночка. И уж точно я не буду переживать, как Кариночка, что у меня тусклые волосы и потому никто меня замуж не возьмет.

Карина обиделась и кинула в подругу пуховкой. Пудра, пахнущая розовым маслом и лавандой, осталась у девочки на носу. Юлианна чихнула и подобрала пуховку с кровати. Взяла со столика зеркальце и стала деловито припудривать свои родинки на правой щеке.

— Нет, бесполезно, — вздохнула она спустя несколько секунд. — И только Шарлотточку я понимаю. Ей вон платье не привезли, а заклинания делу не слишком помогают. Так что вместо того, чтобы заниматься глупостями, я бы лучше помогла подруге. В конце концов, кто у нас виновник всего этого кошмара?

— Какого кошмара? — рассеянно спросила Шарлотта, уловив только последнее слово.

— Вот этого всего, — Юлианна кинула пуховку обратно Карине. — Наша спальня напоминает магазин «Все для дам».

— А, — равнодушно кивнула Шарлотта и провела рукой над юбкой, закрепляя заклинание.

Теперь это была пышная и нарядная голубая юбка. Но появилась другая проблема: ни одна из блузок Шарлотты к ней не подходила.

— У меня есть другая, с голубой манишкой, — сказала Минна.

— А у меня брошка, — вспомнила Генриетта. — И еще синяя ленточка.

— Вот, — заметила Юлианна, — теперь другое дело.

Но усталость все-таки сказалась на девочках, и еще с полчаса провозившись с нарядами и понаводив Красотищу, они умылись и легли спать.

Ранним утром Шарлотту разбудил возглас Юлианны:

— Ваааау! Как же это здорово! Как у тебя получилось?

Испугавшись, что с ее вчерашними трудами над юбкой произошло что-то неладное, Шарлотта вскочила с кровати и увидела Карину, которая сидела перед зеркалом и лила горькие слезы.

Волосы Карины были синими. Очень красивого, безупречного, глубокого оттенка.

— Как ты добилась такого цвета? — восторженно подвывала Юлианна. — А мне такой сделаешь?

— Это явно из Особо Неодобряемых заклинаний, — встряла Генриетта. — Ох, Кариночка! Ты ведь уже попробовала заклинание отмены? Не дать ли тебе мой шампунь? Когда я пролила чернила на кошку, он помог!

Карина икнула. Наверное, это означало «да».

Шарлотта повернула подругу к себе лицом и обняла.

— Девочки, хватит ее дразнить, — с упреком сказала она. — Вы не лучше Эсми и ее подлипал.

Юлианна и Генриетта с изумлением переглянулись.

— Мы и не думали дразниться, — сказала Юлианна.

Шарлотта повела Карину умываться. Синие волосы наверняка вызвали бы кучу вопросов и насмешек. Так что в поисках чего-то подходящего она заглянула в темное, пахнущее старым деревом нутро большого шкафа. Заодно хотела полюбоваться на обнову. Ах, как хорошо вчера у нее получилась голубая юбочка! Но вместо юбки там висела какая-то линялая серая тряпка. Даже на старую непохожа!

— Да что ж это такое, — пробормотала расстроенная девочка.

Но утешение подруги было куда важнее, чем разглядывание вечерних туалетов. Тем более, что до бала времени еще полно, а Карине нужно успокоиться уже сейчас. Поэтому Шарлотта выхватила из шкафа белый чепец, нахлобучила его на подружку, старательно засунула под него все синие локоны и повлекла Карину за собой.

На ее рыдания оглядывались. В конце концов девочки добрались до умывальной комнаты, и Карина смыла с лица слезы. Но успокоиться как следует все никак не могла.