Зоренока [авторский сборник, издание 2-е] - страница 6
Они ушли, а Зоренька так свою думу и не додумала. Когда уж все спать полегли и кругом всё затихло, отворила она окошко в сад, в тихую, тёплую, душистую ночь, и долго стояла и слушала соловья, а сама всё думала о чём-то несбыточном, вздыхала тайком от самой себя, и казалось ей, что она спит и что всё это во сне, а наяву ничего не было — ни старика слепца, ни песни его про счастливого юношу…
V
Поутру пришли опять гусляры. Никого в саду в это время не было. Мамка Лукерья уселась чулок вязать, а Зоренька велела слепцу петь вчерашнюю песенку.
Зазвенели гусли, запел старик.
Зоренька растрогалась, чуть не плачет. Вдруг видит, что слепой глядит на неё молодыми, радостными глазами. А потом сдёрнул с себя седую бороду, скинул шапку с белыми пришитыми волосами и шепчет ей:
— Красавица! Зоренька! Осчастливь: будь моей суженой, моей любимой!
Вспыхнула в ответ Зоренька, задрожало у нее сердце, и руки, и ноги… Глядит — и глазам не верит…
Подняла глаза и Лукерья: почему пение вдруг прекратилось? Взглянула — да как заревёт благим матом:
— Батюшки-светушки!.. Разбойники, мошенники!
Но Зоренька скорей зажала ей рот рукой:
— Тише, тише! Что ты, мамушка! Или ты гибели желаешь молодым певцам?
Не знает Лукерья, что теперь делать. Закричать — всех погубить; молчать — себя погубить. Насилу отдышалась с перепугу.
А Зоренька всё уговаривает:
— Не кричи, мамушка. Пожалей молодцов.
Первым спохватился горбатый. Опять забренчал он громко на гуслях и запел разудалую песню, будто ни с кем ничего и не случилось.
— Ступайте! Ступайте вы от греха! — зашептала Лукерья, а сама от волнения еле дышит. — Ступайте с глаз долой! Ну вас совсем!
И певцы ушли. Только не сразу. Обещали мамушке хороший подарок, когда приедут на днях свататься, а после свадьбы любовь, и почёт, и всякое уважение.
— Да какая там свадьба! — сказала на это Лукерья. — Или не знаете вы условий царя Косаря?
— Знаю я условия царя Косаря! — воскликнул бывший слепец. — Я верю в своё счастье, и прекрасная Зоренька будет моей женой. А если не будет, так мне и жизни не надо!
Стала уговаривать и Зоренька не тянуть жребия: никто не вынимал ничего, кроме смерти.
— Пожалей себя, юноша! Не сватайся за меня, несчастную.
Потом заплакала и сказала:
— А я тебя никогда не забуду!
Но как ни убеждала его отказаться от сватовства, юноша знать ничего не хотел.
— Будешь, Зоренька, будешь женой моей любимой! Никому теперь не уступлю тебя! И камень я вытяну непременно счастливый!
Измучилась Зоренька. Сердце её терзалось от жалости. Ведь погибнет ни за что молодец, а белого камня не вытянет. А почему? Да потому, что царь Косарь кладёт в сосуд оба камня красные: какой ни возьми — всё равно смерть.
Долго не решалась она сказать это юноше. Сказать такое дело про родного отца!.. Как ни мучилась, как ни боялась, а всё-таки решилась и сказала.
— Оба красные? — омрачился юноша и на миг заколебался: как быть?
Потом вдруг воскликнул:
— Тем лучше!
Все с удивлением поглядели на него. А он подтвердил:
— Если оба камня красные, тогда без ошибки скажу: уж теперь, Зоренька, будешь ты наверно моею невестой!
Он был так рад, так сияло его молодое лицо, точно он услышал не ужасную новость, а самое приятное известие.
— До завтра, Зоренька!.. До завтра, милая мамушка Лукерья! Помните вашего верного и счастливого Переяслава!
И оба гусляра поспешно удалились.
VI
Трубят, гремят на крутом берегу призывные трубы.
Царь Косарь сидит перед золотым своим шатром и поглядывает на помост. А на помосте стоит глашатай с золотым сосудом и палач с тяжёлыми цепями. Внизу, под обрывом, плещется широкая река — могила всех женихов царской дочери, носятся над быстриной белые чайки. Над головами ясное голубое небо, солнце сияет, жизнь и радость вокруг…
Из радужного шатра выходит Переяслав. Он молод и строен. Одет в скромную дорожную одежду, русые волосы кудрями рассыпались по плечам. Он очень красив и радостен. Белый душистый цветок приколот на груди; этот цветок прислала ему Зоренька — на счастье. Его верный товарищ, бывший горбун, тоже стройный и красивый юноша, идёт следом за ним и останавливается у помоста, а Переяслав всходит на помост.