Зороастрийцы в Иране - страница 33

Название растения, из которого в древности приготовлялся напиток хаома, в настоящее время неизвестно. Как полагают некоторые ученые, оно по ряду признаков совпадает с эфедрой, которая растет, в частности, в горах Центрального Ирана, недалеко от Йезда. В конце XIX в. американский ученый А. Джексон, посетивший зороастрийскую святыню Бану Парс в горах вблизи г. Агдах, на границе пустыни Даште Кевир, видел эфедру – один из видов мелкокустарниковой и эфемеровой растительности.

М. Бойс, посетившая святилище Бану Парс уже в 60-е годы XX в., видела эфедровидное растение. Его стебли толкли и растирали в каменной ступе, добавляли к ним гранатовый сок, и полученный напиток смешивали с молоком. В таком виде хаома становилась сильнодействующим тонизирующим средством. В Авесте хаома названа «сильной» и «непобедимой», дающей «силу всему телу», приносящей «исцеление и победу над врагом».

Хаома, как считают зороастрийцы, связана со всем растительным миром. Если какое-либо растение нуждается во влаге, а ее нет, хаома должна прийти на помощь (хотя бы символически, достаточно нескольких капель) и как бы заменить воду, и тогда, по зороастрийскому поверью, урожай должен быть хорошим. Существует еще одно поверье: если зороастрийская женщина хочет иметь здоровых и сильных сыновей, она должна прочитать молитву, прославляющую хаому, так как хаома – символ плодородия и «приносит потомству физическую силу и здоровье». Более того, хаома считается источником «духовной силы и власти, способной обуздать злых духов и демонов».

Заслуживает внимания обряд жертвоприношения у зороастрийцев. Хотя такой обряд существовал и в древности, и в средние века, но позднее он приобрел чисто символический характер. Большинство зороастрийцев не занимались жертвоприношениями. Вместо этого они платили деньги священнослужителю, а сами клали на алтарь огня небольшой кусочек мяса. И только в некоторых деревнях в окрестностях Йезда и Кермана, где проживали особо фанатичные зороастрийцы, во время паломничества к своим святыням (а такие святыни, посвященные божествам Митра и Тиштрья, кроме Бану Парс были в горах, недалеко от деревни Шарифабад) приносились в жертву только старые животные.

В середине 20-х годов XX в. один из священнослужителей Йезда назвал обычай жертвоприношения варварским; с тех пор в день мехреган только некоторые зороастрийцы в йездских деревнях, несмотря на многочисленные протесты со стороны образованной части зороастрийской общины, продолжали приносить в жертву старых животных.

В былые времена раздача хлеба и лорки в зороастрийские праздники являлась помощью бедным и нуждающимся. В наши дни такого рода помощь, как отмечал Азер Гишасп, «не могла исцелить нуждающихся и неимущих». Преемственность этой традиции выражалась в 60-70-е годы нашего века в том, что неимущим предоставлялась помощь не столько в виде лорки, сколько в виде одежды, материи, муки и т.п., хотя гаханбары и другие праздники с раздачей горячего хлеба и лорки сохранились в зороастрийских деревнях близ Йезда и Кермана.

По мнению А. Гишаспа, проведение праздников совместно всей общиной с общей трапезой, пением, танцами позволяло освободиться от нервного напряжения, скинуть душевную и физическую усталость, почувствовать прилив бодрости; одним словом, это была возможность забыться от повседневных трудностей и изнурительной работы. Массовые празднования позволяли восполнить или компенсировать, как он считал, отсутствие общения в повседневной жизни между зороастрийцами – представителями разных сословий, что якобы стирало грань между богатыми и бедными. Как полагает А. Гишасп, в середине XX в. гаханбары, как особые праздники зороастрийцев, утратили свое религиозное значение. Особенно это чувствовалось среди зороастрийцев, живших в больших городах. Возрождение старинных зороастрийских праздников должно было служить укреплению религиозных чувств в зороастрийцах, их нравственности и направить единоверцев «на праведный путь служению Ормузду и зороастрийской вере, прививая им высокое чувство патриотизма и любви к родине».