Зороастрийская мифология - страница 21

— не Бардия, сын Кира. Никто не осмеливался сказать что-либо против Гауматы-мага, пока я не прибыл. Затем я [40] помолился Аурамазде. Аурамазда мне помог. Это было в 10-й день месяца багаядиш [конец сентября 522 г. до н.э.], когда я с немногими людьми убил Гаумату-мага и виднейших его приверженцев в крепости, называемой Сикаяуватиш, в мидийской местности Нисайя.[76]Царство у него я отнял. По воле Аурамазды я стал царём. Аурамазда дал мне царство.

61-71. Говорит Дарий-царь: царство, которое было отнято у нашего рода, я вернул, восстановил его в прежнем виде. Святилища, которые Гаумата-маг разрушил, я восстановил. Я вернул народу [его] достояние: скот, домашнюю челядь, фамильные владения, которые Гаумата-маг у него отнял.[77]Я восстановил страну в прежнем виде, и Персию, и Мидию, и другие страны. То, что было отнято, я вернул обратно. По воле Аурамазды я это совершил. Я добился того, чтобы дом [престол] наш восстановить на прежнее место, чтобы Гаумата-маг не захватил наш престол.

71-72. Говорит Дарий-царь: вот что я сделал после того, как стал царём.

72-77. Говорит Дарий-царь: когда я убил Гаумату-мага, то один человек, по имени Ассина, сын Упадарма, восстал в Эламе. Он говорил народу: «Я — царь Элама». Тогда эламиты взбунтовались, перешли к этому Ассине; он стал царём в Эламе. И один человек, вавилонянин, по имени Нидинту-Бел, сын Айнара, восстал в Вавилоне. <...> [А]

[Далее следует подробный рассказ о подавлении мятежей, охвативших империю, и описания девятнадцати сражений, выигранных армией Дария.][78]

Письменные источники утверждают, что «народ не знал о смерти Бардии». В такое вполне верится, даже если Бардию убили в Персии, ещё до египетского похода Камбиза («Бех.» 1.26-35) : тайное избавление от неугодных — будничная работа всех правителей (не очень и сложная, тем более если речь о Древнем мире). В характере Камбиза, каким его изображают греки и римляне, была бы помпезная расправа и глашатаи, громогласящие о ней на площадях? — это аргумент разве что для исторического романиста. Слишком заметная фигура царский брат? — вовсе нет; и хотя земля, по пословице, непременно полнилась бы слухом об убийстве, но в те времена молва расходилась медленно, а судьба Бардии едва ли кого-то особенно интересовала, чтоб увлечённо перешёптываться о ней — шептались лишь при дворе (где и так все знали) да может ещё в трёх-четырёх селениях, общей картины это не меняло бы. Ничего неправдоподобного в том, что «народ не знал».

Тем более если Бардию не убивали. Есть и такая гипотеза.

Но кем бы ни был узурпатор персидского престола — царским братом или [41] самозванцем, — поддержке, которую он, как принято считать, обрёл у племенной аристократии после захвата власти, не находится ни вразумительных объяснений, ни даже каких-нибудь (известных автору) аналогий из позднейшей истории: ничего общего ни с парфянской чехардой на троне, ни с соперничеством ставленников двух династийных кланов при поздних Сасанидах, ни с воцарениями Лжедмитриев в Москве.

Либеральные начинания нового царя — отмена на три года налогов и армейской повинности (особенно второе) — приветствовала в первую очередь именно знать: высшее племенное сословие воинов. Участие в походах считалось привилегией, крестьянский люд воевать не ходил; но бремя налогов было для низов ещё чувствительней, чем для знати, — а во время военных кампаний поборы росли. Так что милости самозванца, о которых он объявил сразу, как стал царём (Геродот. III.67; а надо думать, что раньше — обещал их уже когда шёл во главе мятежников захватывать дворец, потому его и поддержали), были в интересах всех.

Но поддержка знати должна была враз кончиться. В захваченных областях жрецы и воины порывались уйти из-под персидского господства; теперь, с ослаблением центральной власти, для этого был удобный момент. Интересы имперского царя и отдельных сатрапий,[79] прежде совпадавшие, отныне расходились в противостояние: или — или. С другой стороны: не вся же подряд племенная аристократия была враждебна Ахеменидам, большинство всё-таки их поддерживало — как же можно было угодить и тем и другим сразу? И ещё: когда к власти незаконно пришёл Дарий — хоть и не прямой наследник царствующей династии, но всё-таки связанный с ней близким родством, — империю залихорадило от мятежей; а Гаумату признали: