Зов Арктики - страница 6

Утром мотор был перегружен с ледокола на катер.

— Поросят привезли! Петя! Решетов, помоги-ка! — позвал завхоз Малашенко.

И мы грузили поросят. Передавали их из рук в руки с пристани на корабль. Нас было человек восемь.

Поросята скользили копытцами по металлическому полу загона, перепуганно визжали.

— Свой скотный двор завели, — сказал кто-то из матросов.

Потом на пристань пригнали стадо коров. Их грузили лебедкой, по одной.

Под брюхо пропускали широкие ремни. И вот корова уже в воздухе. Растопырив ноги, вытаращив глаза, крутит головой, даже не мычит.

Стрела подъемника поворачивается, и корова осторожно ставится на палубу за загородку, там, где уже толкают друг друга упитанные поросята.

— Без свежего мяса в Арктику нельзя, — объясняют всем опытные люди. — Без свежего мяса — цинга.

— Отто Юльевич, Отто Юльевич! Лучшие папиросы со склада уже тютю. На Землю Франца-Иосифа увезли, — снова прибежал завхоз.

— Берите другие, — рассмеялся Отто Юльевич.

Во время обеда я успел сделать шарж на начальника научной станции с Земли Франца-Иосифа. Наши папиросы «Тройка» по торосам он увозил на тройке собак, а сзади нацепил себе пропеллер.

— Молодец, Решетов, — смеялись в кают-компании.

И тут я решил попроситься в последний раз. Не возьмут — в эту же минуту уйду с корабля, сяду на московский поезд.

Но меня опередил профессор Визе.

— Может быть, захватим его с собой, Отто Юльевич? — сказал он.

— Но как же мы его здесь устроим? Места на ледоколе нет совершенно.

— Место я уже нашел, — вставил Муханов. — Петя ведь на все согласен. Ты библиотекарем быть согласен, Петя? Тем более и книги сам перетаскивал.

Конечно, я был согласен!

— Так-так, — сказал Отто Юльевич. — И будете помогать научным работникам.

— Я готов, конечно, готов…

— Так-так, — снова сказал Отто Юльевич. — И естественно, во время авралов работать вместе со всеми.

Когда он отошел, Муханов хлопнул меня по плечу:

— Порядок, Петя, поздравляю тебя с зачислением в экспедицию. А жить будешь в каюте пилотов, если захочешь. Они все равно не успеют. Ты чего, не рад, что ли?

Конечно, я был рад. Но так сильно я мучился эти дни, что вот и на ледоколе в каюте живу, а все равно своего не добился, что сейчас, когда все так благополучно кончилось, стало даже как-то грустно.

Но тут снова подошел Отто Юльевич.

— Но учтите, Петя, мы берем вас только до Северной Земли. Дальше вы пересядете на «Русанов» и вернетесь домой.

— Спасибо, Отто Юльевич, — прошептал я.

— Когда он к нам прибыл? Три дня назад? — спросил Шмидт Муханова. — С того дня и начисляйте ему зарплату.

Эти оборванные мальчишки появились на ледоколе неизвестно откуда. Не по трапу же они поднялись на судно. Их бы наверняка вахтенный не пустил.

Я сам когда-то беспризорничал и мог пролезть, если хотел, куда угодно.

Но в Москве беспризорники перевелись уже давно.

«Дать им поесть, пока никто не заметил, и увести с судна», — подумал я.

Обоим было лет по десять, только один был меньше ростом.

Не успел я ничего им сказать, как тот, что поменьше, сказал:

— Нам капитана Воронина.

— А самого Отто Юльевича не хотите?

И вдруг капитан Воронин крикнул сверху:

— Ребята! Идите сюда.

И беспризорники смело пошли к нему.

Подошел и Отто Юльевич. Он поздоровался с мальчишками за руку.

— Тебя как зовут? — спросил он того, который был меньше.

— Вовка, а его — Артем.

— Придется эксплуатировать детский труд, Владимир Иванович, — сказал Шмидт Воронину. — Работаете вы как, ребята, — на совесть или шаляй-валяй?

— Да мы, — ответил маленький, — да мы лучше всех в порту котлы чистим. Вы кого угодно спросите. Мы к вам сами напросились.

— Это точно, хорошо работают, — подтвердил Воронин.

— Тогда за мой нелепый вопрос прошу извинить, — сказал Отто Юльевич.

«Мне же про них рассказывали, — вспомнил я. — Чистильщики топок. Топки на кораблях такие узкие, что взрослый человек там застрянет. Вот и приходится ребят посылать, чтоб они все узкие места прочистили».

— Петя! — Отто Юльевич увидел меня. — Пожалуйста, отведите этих рабочих людей в машину.

— Айда за мной! — скомандовал я им.

Но маленький вдруг остановился и проговорил: