Зов безумия - страница 26

Отпущение грехов. Этот термин всегда вызывал в Атайе массу неприятных эмоций. Ей казалось, что это выражение было придумано когда-то для замены слова «убийство». Но она прекрасно понимала, что в данном случае ничего нельзя поделать. Когда в лорнгельдах просыпалось безумие, они становились очень опасными. Поэтому, чтобы спасти окружающих, необходимо было уничтожить их. Два столетия назад, вскоре после окончания Времен Безумия, священник по имени Адриэль написал трактат. По его мнению, отпущение грехов — единственный путь лорнгельдов к вечной жизни. За спасение многочисленных душ и возвращение детей дьявола Богу вскоре после смерти этот человек был причислен к лику святых, а главный собор Делфархама и по сей день носил его имя.

— А ему известно, что с ним случится завтра? — спросила Атайя спокойным голосом.

Несмотря на палящую жару, она вдруг задрожала, представив себе молодого шахтера из Фекхама и подумав о той участи, которая ожидала беднягу.

— Да. Когда у него наступил момент просветления, я все объяснил ему. Он сам захотел, чтобы я выполнил свою печальную миссию. Всегда лучше, когда они сами этого хотят.

Атайя отвела взгляд в сторону.

Конечно, лучше, — злобно подумала она. — И как у священников поднимается рука? Что они ощущают, когда подводят несчастных к алтарю и вливают им в горло смертельный яд?

— Это совсем не страшно, — продолжал Вэнтан. — Кахнил действует быстро и почти не причиняет боли. Зато, умирая, они знают, что скоро окажутся рядом с Отцом Небесным.

Если таковой вообще существует, — подумала Атайя.

Ее собственное отношение к Богу было каким-то непонятным. Она не могла определенно сказать, что верит в его силы, но заявить об обратном тоже никогда не решилась бы. О своих сомнениях вообще не стоило ни с кем заговаривать — кроме, возможно, Тайлера и Николаса. Если бы об этом стало известно Дагаре, Дарэку и Кельвину, то они, определенно, обрадовались бы. Недостаточно крепкая вера — еще один порок, который послужил бы добавлением масла в огонь, огонь зла и ненависти.

— Все это очень печально, — пробормотала Атайя, не находя более подходящих слов.

Архиепископ кивнул.

— Вы совершенно правы. Но факт остается фактом: лорнгельды — обреченный, проклятый народ. Поэтому-то я категорически против вашего брака с принцем Фельджином. Если свадьба все-таки состоится, боюсь, нам не избежать будет страшнейших последствий.

Я тоже так считаю, — пронеслось в голове Атайи.

Но сейчас она думала о Фельджине не как о колдуне, а как о самовлюбленном грубияне, преуспевшем лишь в одном при встрече с ней: он вызвал в принцессе худшие эмоции, на проявление каких только способна была ее душа. Скорее всего этот болван не осмелится больше вести себя подобным образом. Ей вдруг вспомнился разговор Вэнтана с отцом — тот самый, когда священник пытался убедить короля пересмотреть планы относительно замужества дочери. А ведь это была единственная на ее памяти беседа, при которой архиепископ не соглашался безоговорочно с мнением Кельвина! Один только этот факт служил веским доказательством тому, что убеждения Вэнтана имели под собой достаточно оснований.

— Нельзя допускать вступления Кайта в союз с государством, где процветает колдовство, — продолжил свою мысль священник, теперь он говорил более решительным и серьезным голосом. — Подвергать свой народ такой опасности — непростительная глупость. И скоро Кельвин убедится, что с ним не согласны не только я и принц Дарэк, но и многие другие. Не думаю, что ему удастся найти поддержку в Курии. Я уже разговаривал с некоторыми из приехавших на собор служителями церкви. Все они решительно настроены выступить за сохранение обряда отпущения грехов. Сомневаюсь, что Кельвин сможет отменить его.

— Очень странно то, что Родри, похоже, тоже не во всем согласен с отцом, — пробормотала Атайя, размышляя вслух.

Ей всегда казалось это непонятным: Родри принадлежал к роду лорнгельдов, но держался в стороне от других, а иногда даже высказывался враждебно о своем народе. Можно подумать, они имели право выбирать свою судьбу!

Тут на ум принцессе пришло простое объяснение поведению колдуна: он не мог открыто заявлять о своей принадлежности к лорнгельдам, так как их учение запрещалось действующими в стране законами. Уклоняться от обряда отпущения грехов и покрывать других людей также не разрешалось.